Контракт на транзит российского газа через Украину истекает 31 декабря текущего года. Переговоры о новом фактически не ведутся. Что будет с транзитом, если соглашения так и не удастся достигнуть, сколько российского газа можно закачать в украинские газохранилища, и чем обусловлен новый многомиллиардный иск «Нафтогаза» в отношении «Газпрома», в интервью DW объяснил исполнительный директор «Нафтогаза» Юрий Витренко.
DW: Что привело вас в Берлин?
Юрий Витренко: Мы проводим здесь конференцию и круглый стол, где обсуждаем актуальные проблемы транзита газа через территорию Украины.
- Проведение таких мероприятий за месяц до истечения контракта о транзите газа из России через Украину - этот попытка лоббирования ваших интересов в Европе?
- Это попытка объяснить нашим европейским партнерам, что происходит. Чтобы было понимание, что Украина остается надежным транзитером газа в Европу. Что мы стоим на позициях полного соответствия европейским правилам. И что Европа может не переживать, с точки зрения того, что Украина не подведет.
- Буквально на днях вы написали в Facebook, что поступающий из России газ будет считаться бесхозным и будет закачиваться в подземные хранилища в Украине в том случае, если не будет подписан новый контракт с »Газпромом». Это официальная позиция »Нафтогаза» и украинского правительства?
- Это официальная позиция украинского законодательства. Если газ будет поступать на территорию Украины без документального оформления, то мы не можем и не будем перекрывать вентили, прекращая поток газа. Но при этом украинское законодательство не будет позволять оператору газотранспортной системы выпускать этот газ куда-либо без документального оформления.
Поэтому он будет закачиваться в подземные хранилища газа как газ «неопределенного собственника». Мы будем ждать документального оформления, только после этого оператор сможет направить этот газ туда, куда собственник с соответствующими документами скажет этот газ направить.
- И это официальная позиция правительства Украины и »Нафтогаза», я правильно понимаю?
- Правительство не занимается операционными вопросами, правительство занимается формированием политики. Оно разрабатывает законопроекты, парламент их утверждает, и далее в соответствии с утвержденными законами должен действовать оператор газотранспортной системы (ГТС). Это официальная позиция компании, которая занимается транспортировкой газа в рамках договора по транзиту.
- Эта позиция согласована с президентом Зеленским?
- Президент не вмешивается в операционную деятельность компании, и такие вопросы не согласовываются с президентом.
- В ходе телефонного разговора президентов Путина и Зеленского обсуждался, в частности, вопрос транзита газа из России. Президент Зеленский перед этим советовался с вами?
- Мы, естественно, находимся в режиме постоянных консультаций и с офисом президента Украины, и с президентом. Но это не означает, что президент или правительство вмешиваются в операционную деятельность компании.
- В России иногда говорят, что «Украина ворует газ из трубы». Ваше предложение закачивать российский газ как »бесхозный» в украинские хранилища не подливает масла в огонь?
- Наоборот, мы как раз показываем, что Украина никогда не воровала газ. Мы говорим о том, что если будет заходить газ без документального оформления, то есть непонятно чей, то Украина вместо того, чтобы этот газ потребить или кому-то отдать, будет его надежно хранить…
- Целиком? Весь?
- Весь, целиком. Украина не будет его воровать, забирать, потреблять, ничего с ним делать не будет, а будет его хранить до тех пор, пока собственник не придет с документами. Условно говоря: если у вас утерян багаж, есть специальный отдел, который называется Lost and Found, который найдет ваш багаж и вам его отдаст. Вот похожая ситуация здесь. Газ будет надежно храниться до тех пор, пока не будет его документального оформления.
- Сколько дней, недель или месяцев вы можете закачивать газ, который будет поступать без документов на территорию Украины, как ничейный?
- Есть физические ограничения. Кроме того, мы говорим о гипотетическом варианте зимой, а зимой газ физически не закачивается в хранилища, поэтому надо будет делать так называемые операции замещения, то есть физически газ из хранилища будет доставаться или не будет доставаться, там есть много технических нюансов. Но смысл в том, что в любом случае есть определенные физические пределы. Камера хранения на вокзале и отдел утерянного багажа тоже имеют ограничения.
Но я не думаю, что эта ситуация продлится долго. Речь о том, что если будет задержка с заключением контракта и при этом российская сторона будет продолжать отправлять газ на территорию Украины, тогда такое гипотетически может произойти. Но я напомню, что в письме, которое прислал «Газпром» «Нафтогазу», черным по белому написано, что 1 января в 10 часов по московскому времени у «Газпрома» не будет оснований на то, чтобы газ поступал в сторону Украины.
Так что речь идет не о том, что мы будем делать с этим газом, а о том, что «Газпром» очень четко сказал, что фактически перекроет вентиль. И учитывая те детали, которые упомянуты в письме (10 утра по московскому времени), это читается как или устрашение, или сообщение о каком-то плане. Это читаешь, и голос Левитана стоит в ушах.
- А то, что вы предлагаете закачивать газ в подземные хранилища в Украине, - это не устрашение?
- Нет, наоборот, мы всех успокаиваем. И говорим - не переживайте, ничего с вашим газом не произойдет. Если он будет поступать, он будет ждать своего хозяина, терпеливо, когда хозяин придет с оформленными документами.
- И сколько газа могут вместить украинские подземные хранилища?
- Приблизительно вся мощность украинских хранилищ - от 25 до 30 миллиардов кубов. Сейчас в них до 21 миллиарда кубов, мы потребляем из газохранилищ, то есть зимой будет меньше. Но все это - гипотетическая дискуссия. Во-первых, мы не хотели никого устрашить. Мало того, мы, в отличие от «Газпрома», написали об этом не в письме, а на Facebook, где я ответил одному из журналистов о том, что произойдет, если будет поступать газ без контракта.
Чтобы всех успокоить - Украина не будет перекрывать вентиль, Украина никогда не перекрывала вентиль. Это важно понять. У нас нет такой традиции - выходить на телеэкраны и говорить: «Мы перекрываем вентиль». Нет у нас такого. Мы просто говорим - не переживайте. Даже в такой ситуации газ будет терпеливо ждать своего хозяина.
- Как вы относитесь к тому, что Германия де-факто с запуском »Северного потока-2» отбирает у Украины роль главного транзитера российского газа в Европу?
- Речь не о том, что отнимет роль главного транзитера, а о том, что транзита через территорию Украины не будет вообще. С запуском «Северного потока-2» можно ожидать, что транзита через территорию Украины не будет. И Германия должна понимать, что она таким образом способствует экономическому удушению Украины.
Доходы от транзита являются очень существенными для украинской экономики, а весь украинский и восточно-европейский газовый рынок был сформирован на ожиданиях того, что газ будет идти с востока на запад. А такие радикальные изменения - теперь газ должен идти с запада на восток, на восток Украины по крайней мере - это угроза стабильности поставок в регионе. И Германия как один из лидеров Европейского Союза должна это осознавать.
- Вы требуете от »Газпрома» компенсацию в случае полного прекращения транзита через украинскую территорию?
- В рамках нового арбитража, который начал «Газпром», мы недавно вынуждены были предъявить встречные иски. Они включают компенсацию за пересмотр тарифа, который основан на том, что если не будет транзита с 2020 года, нам придется рассчитывать так называемую ускоренную амортизацию. И признавать затраты на обесценивание украинской ГТС, а эти затраты будут включаться в соответствующий тариф. И поэтому при пересмотре тарифа «Газпром» должен будет заплатить нам в общей сложности 11,8 млрд долларов компенсации в рамках этих исковых требований.
- Эти встречные иски - рыночный инструмент или это способ давления в ходе переговорах, если не сказать способ шантажа?
- Абсолютно рыночный механизм, который основан на том, что в рамках нашего контракта черным по белому написано - есть ссылка на европейские правила, которые как раз обуславливают такой подход к расчету тарифа. Мы просто следуем контракту и европейским правилам, которые есть в контракте. Важно понимать, что европейские правила справедливы, они формировались в течение десятилетий, эти правила принимает российская сторона, поэтому нет никаких оснований считать, что европейские правила дискриминационны или несправедливы по отношению к России.
Мы не пытаемся тянуть на себя одеяло. Мы говорим о том, что европейские правила во многом ограничивают нас. Мы не можем получить за транзит больше, чем покрытие наших затрат. Мы даже наши затраты обрезаем, потому что европейские правила не дают нам возможность получить компенсацию всех наших затрат. Ту часть наших затрат, которые европейские правила позволяют нам покрыть, мы собираемся покрыть через эти встречные исковые требования.
- На решение вопроса осталось четыре недели. Каков ваш прогноз - какая развязка будет?
- Я нахожусь в гуще событий, и мне сложно быть сторонним наблюдателем и давать прогноз. Я часто говорю, что у нас рыцарский принцип - делай что должно и будь что будет.
- Кто и кому должен позвонить, чтобы решить этот вопрос?
- Поезд уже давно ушел со станции, чтобы можно было позвонить и решить вопрос. Мы находимся в совершенно другом правовом поле. Европейские правила, которые были внедрены в Украине, не позволяют звонить и решать вопрос. Телефонное право осталось в Советском Союзе. Есть четкая законодательная база, европейские правила, независимый оператор, коммерческие компании, в операционную деятельность которых не могут вмешиваться политики. Есть уже принятые решения судов, о которых нельзя просто так забыть.
Любой человек, который о них забудет, он при смене власти или даже при этой власти отправится в тюрьму, потому что это прямое нанесение ущерба своей компании и своей стране. Мы просто объясняем всем: давайте жить в этом правовом поле, которое защищает всех участников процесса. Вместо того, чтобы кто-то кому-то позвонил, решил вопрос, а потом 11 лет, как в случае с этими контрактами, все стороны несли негативные последствия.
- Но это же политический вопрос, и можно достичь принципиальной договоренности на высшем политическом уровне?
- Мы бы хотели этот вопрос деполитизировать, чтобы вместо политического процесса решать коммерческие, организационные, юридические вопросы в интересах всех сторон - украинской, российской, европейской.
- Коммерческий вопрос такого масштаба можно решить за 30 дней?
- Можно, потому что нам не нужно выдумывать велосипед. Все, что нужно сделать, - прийти и по сложившимся европейским правилам забронировать (транзитные. - Ред.) мощности у Украины. Для этого есть все сложившиеся законодательные условия. Не надо выдумывать ничего нового, просто жить по правилам.
- Газ стал заложником политики или политика стала заложником газа?
- Газ стал заложником политики, к сожалению. Мы понимаем, что решение обойти Украину с помощью строительства «Северного потока-2» и «Турецкого потока» - это политическое, а не экономическое решение. И весь газовый сектор, и даже те же «Нафтогаз» и «Газпром», страдают от того, что этот вопрос излишне политизирован.