– Вячеслав Данилович, здорова ли психически украинская нация?
– Украинцы не более больны и не более здоровы, чем остальные народы мира. Во-первых, факторы, которые предопределяют психическое расстройство – комплексные, во-вторых, более глобальные, чем ссора с девушкой или маленькая зарплата. Есть общебиологическая закономерность, которая приводит к психическому расстройству, она обусловлена самим течением жизни человека. Эти расстройства затрагивают от 1 до 3 процентов населения в Украине и во всем мире. Украинская нация не вчера появилась на свет, она находится в общеевропейской семье. В нас нет ничего такого, чего нет в людях остальной части Европы.
– В вашей больнице есть детское отделение. Скажите, неужели малышей нужно лечить стационарно в возрасте двух, трех, пяти лет?
– Часть маленьких пациентов уже родились с психическими отклонениями, и им необходима терапия. Часть имеют диспозицию, или предрасположенность к психическим расстройствам. Она может реализоваться в течение жизни или нет. Наша задача – сделать все, чтобы болезнь не развилась. Есть дети, которые приобрели заболевание вследствие массивных внешних факторов, например, какая-то семейная трагедия, стресс, пережитый сильный страх. Всем им нужна помощь специалистов, иначе они бы здесь не находились.
– Какова методика лечения детей?
– Комплексная. Это медикаментозная терапия, психотерапия, социореабилитационная терапия.
– Возьмем, к примеру, слабоумие, которое неизлечимо. Почему дети с этой болезнью стационарные пациенты вашей больницы?
– Если мы говорим о детях, то это серьезное генетическое расстройство, как правило, врожденное. Оно не лечится, но мы корригируем психомоторное возбуждение, корректируем поведение пациента.
– По некоторым данным, 80% украинцев с психическими расстройствами лечатся стационарно. Тогда как на западе госпитализируют только 20% пациентов, что более гуманно. Правда ли это?
– Не верьте словам, сказанным факирами. Это люди, которые хотят свою яркую мысль, как им кажется, подкрепить якобы статистическими данными. В Киеве на учете у врачей-психиатров находится 60 тыс. человек.
– Цифра внушительная.
– Как есть. Но в остальной Европе психическими заболеваниями страдают не меньше людей. В то же время у нас порядка 2 тыс. коек в столице. Как видите, большинство пациентов все-таки лечатся амбулаторно.
– В Украине принудительное психиатрическое лечение возможно только по решению суда. Между тем, на улицах иногда можно встретить людей, которые выглядят не совсем адекватно. Как быть с ними?
– Я считаю, надо выполнять решения суда и действовать в правовых рамках. В законе Украины «О психиатрической помощи» сказано, что мы не можем насильно лечить человека с психическими расстройствами вопреки его желанию. Конечно, если он не представляет угрозу для себя и окружающих.
– А вам не кажется, что психически нездоровый человек в общественном месте подобен заряженному оружию, которое может выстрелить в любой момент?
– Есть люди, которые недолюбливают выходцев с Кавказа, например. И даже считают, что их нужно изолировать от общества.
– Но это, скорее, субъективное восприятие. А мы ведь говорим об объективной картине…
– Единственный объективный фактор в этом вопросе – реально ли человек представляет угрозу для себя и общества. Знаете, заранее привинтить к кому-то шестнадцатипудовую гирю – это даже не смешно.
– То и дело мы слышим о резонансных убийствах, проявлениях жестокости со стороны молодежи. Дело Оксаны Макар – яркий тому пример. Означает ли это, что украинское общество становится более агрессивным и жестоким, или это единичные случаи?
– Я бы не стал пока говорить о тенденциях. Я считаю, это единичные вспышки агрессии, которые имели место в любом обществе во все периоды существования человечества. Из-за норвежского убийцы Андерса Брейвика погибли 77 человек. В Германии пару лет назад школьник принес в школу пистолет и «уложил» с десяток человек. О таких же случаях мы слышим в США. Но весь этот резонанс еще обусловлен доступностью информации. Тридцать, сорок, сто лет назад не было такого развития СМИ, и о событиях люди узнавали с запозданием либо не узнавали вообще. А мы сейчас превращаемся в глобальную деревню, где информация распространяется очень быстро. Я не считаю, что наше общество становится более злым, агрессивным. У нас есть свои проблемы, но есть и свои красивые «высоты».
– А может, нам стоит последовать примеру американцев?
– Нам стоит принимать медикаменты по показаниям.
– Государственная служба по контролю за наркотиками предлагает отменить уголовное преследование для людей, которые в небольших количествах хранят у себя наркотические вещества для личного пользования. Как вы считаете, не приведет ли это к тому, что у вас появится больше пациентов?
– Потребление наркотиков нашей культуре не свойственно. Алкоголь – да. Если мы легализируем потребление наркотиков – породим еще одну группу населения, которая будет закономерно, регулярно, прикрываясь законом, потреблять наркотики. Что касается хранения «для себя», то это сейчас так же возможно. Если человек болен, и это нужно ему для лечения.
– Сегодня в Украине массово внедряется метадоновая терапия – когда врачи предлагают наркозависимым вместо тяжелых инъекционных наркотиков пить метадон. Кстати, тоже наркотическое вещество. В девятнадцатом веке опиумную зависимость пытались лечить с помощью кокаина.
– И с помощью героина тоже.
– Не повторится ли эта печальная история с метадоном?
– Вы сами отвечаете на свой вопрос. Это джин, которого мы выпускаем из бутылки. Метадон можно применять в отношении людей с тяжелой формой зависимости. С сопутствующим заболеванием СПИД – чтоб наркоман не колол себе вены. Но сам факт заведения метадона безусловно приведет к появлению энного количества лиц, которым это понравится, и у которых будет формироваться зависимость.
– Говорят, в связи с финансовым кризисом в Украине стало больше алкоголиков.
– Знаете, мы же не вчера «стартонули», это все началось лет триста назад. Если бы и впрямь все двигалось по нарастающей, то мы бы с вами сейчас интервью записывали пьяными. А что, в 1960-е годы меньше пили, или в довоенное время? А при Петре Первом разве не пили? Тот, кто говорит о росте алкоголизма, просто хочет попиариться, порвать на себе рубашку.
– Как вы относитесь к запрету азартных игр?
– Это прекрасное решение.
– Сложно ли врачу с такими пациентами?
– Это такой образ жизни. Вот вы привыкли вставать в такое-то время, общаться с такими-то людьми. А теперь представьте, что я вас заставляю избавиться от своего образа жизни.
– Как такого человека лечить?
– В первую очередь, нужна психотерапия. Во-вторых, нужны медикаменты, которые помогают укрепить волю, чтобы погасить зуд в душе и в теле – пойти и сделать ставку.
– Успешно ли прошло лечение ваших пациентов?
– Один полностью излечился, другой срывался, потом опять проходил терапию…
– В начале 1960-х годов в мире зародилось движение антипсихиатрия. Его последователи, в частности, называют традиционную психиатрию карательной медициной. Как вы к этому относитесь?
– Сегодня никто никого никуда насильно не тянет. Мы с этого начали наш разговор. Не хочет человек получать помощь, он ее не получает. Если он слышит голоса, но хочет лечиться у знахарки, с помощью лунного света, от потоков энергии солнца – это его дело. Психиатрия – это раздел медицины, многолетняя наука. Украинская психиатрия сегодня очень успешна. Например, шизофрения была раньше фатальным заболеванием, сегодня мы можем с ней бороться. В 30-50% случаев психических расстройств мы добиваемся хороших результатов.
– То есть полного излечения?
– Мы добиваемся хорошей ремиссии – исчезновения признаков заболевания. Знаете, ведь и язва желудка не исчезает окончательно. Но почему-то никто не говорит, что нет успехов в гастроэнтерологии. Зато все кричат, что психиатрия – заскорузлая, закрытая, карательная и неудачная.
– В Украине бытует мнение, что не все психиатры одинаково честны. Якобы некоторые врачи помогают преступникам избежать тюрьмы, поставив им диагноз «невменяемый»…
– Это абсурд. Есть институт судебной психиатрии. Там работают опытные врачи с многолетним стажем, и если человек попытается имитировать заболевание, которого нет, поверьте мне, они его расшифруют. На сговор – чтоб «нарисовать» кому-то диагноз – ни один порядочный доктор не пойдет. По крайней мере, я о таких случаях за все годы моей практики ни разу не слышал.
