Союзники и наследники.
Проводив Порошенко, Виктор Андреевич остался в гордом президентском одиночестве. Он любил это состояние. В сущности, у него всегда был одинокий вид. Даже в ранней юности, на бухгалтерских курсах. Когда все в общежитии поднимали по стакану с портвейном (как талантливый финансист Президент до сих пор помнил цену за бутылку – 2р.55коп.), он тоже поднимал. Но не так, как все. А многозначительно. С особым, только ему свойственным шармом. «Большое будущее!», - видя этот жест, предрекали преподаватели, хотя и не знали по причине своей низменной ограниченности, в чем заключается это будущее.
Впрочем, и сам Виктор Андреевич этого не знал. Иначе не вступал бы в комсомол, не служил бы срочную в загадочных, никогда не существовавших в природе, но фигурирующих в его официальной биографии «прикордонних військах Радянської Армії»*, не писал бы заявление в партию, а пошел бы сразу во вредители. В их местный вариант – в УПА. Здорово было бы! Какая красивая биография получилась бы! Прямая, как стрела! Даже не нужно было бы придумывать родство с каким-то сомнительным последним кошевым Запорожской Сечи Калнышевским, племянники которого якобы впервые занялись ремеслом пасечников в президентском селе Хоруживка.
Жаль только, что на Черниговщине в эпоху ющенковского детства не было никаких вредителей. И, тем более, никакой УПА, так как рядом находились те самые заповедные места, которые контролировал знаменитый партизанский командир Сидор Ковпак. Тот, если бы узнал, что октябренок Ющенко подался в националисты – бандеровцам в лес молочко носить, всыпал бы ему такой березовой каши, что от юного героя-вредителя остались бы только подозрительно пахнущие штанишки в школьном музее партизанской славы.
«Ех, якби ж то знаття!» - потянулся в зеленом президентском кресле Виктор Андреевич, представив эту трогательную картину, и вдруг оцепенел.
В монументальную дверь кабинета, распахнув ее обе створки разросшимся в последнее время животом, ворвался министр внутренних дел Луценко. Очки его героически сверкали. Глаза под очками метали молнии, раскалывающиеся о пуленепробиваемые линзы, и рикошетом с новой силой возвращавшиеся на прежнее место. Полный энергии министр был, как всегда, одновременно похож на Гимлера, Берию и трансформаторную будку, в которую залезли хулиганы.
--Вікторе Андрійовичу! – завопил он. – Трагедія!
--Чого ти волаєш, мов згвалтована вівця? – вяло отреагировал Виктор Андреевич, уже давно привыкший к тому, что вся жизнь вокруг него преисполнена высокого трагизма. – Що там знову стряслося?
--Син! Син ваш ...
Тут Ющенко оживился:
--Що з моїм сином?!!!
Воображение уже нарисовало ему страшную картину, как беззащитного Андрийка крадут злоумышленники.
--Набив морду бориспольському прокурору! – одним махом выпалил министр.
--Як набив?
--Та так, як завжди у нас буває. Їхали у Києві по вулиці. Син ваш на своїй машині, прокурор -- на своїй. Не поділили дорогу. Зчепилися. Слово за слово та й натовкли один одному пику.
--Точно так було?
--Та хіба ж я знаю, як там було! Якби я там сам був та того прокурора товк, я б вам сказав, чи точно!
У Ющенко отлегло от души. Как всякому благородному человеку, ему даже нравилось, что наследник получился такой негодяй. «Мої гени, -- подумал Президент. – Тоже піде по фінансовій часті»…
Но из благодушного настроения Виктора Андреевича снова вывел министр:
--Тільки у прокурора після того розговору дирка в нозі од резинової пулі...
--А хто стріляв? Хтось із народу? Якась чесна порядна людина, яка все те бачила і не могла стерпіти, дивлячись, як обіжають мого сина?
--Та яка там чесна людина? Звідки коло ресторану чесні люди? По одній версії, стріляв ваш син, по другій – його охоронець, по третій -- самій надійній – прокурор сам себе з розпачу встрелив!
--Ти ще скажи, що двома пулями, як Кравченко.
--Ні, я такої дурні казать не буду. Пуля була одна, і стріляли просто-таки в упор.
--А що каже прокурор?
--Прокурор каже, що не знає, хто в нього стріляв, бо ніколи в житті не бачив вашого сина і не знає, як він виглядає.
--Хороші у нас прокурори! Він ще скаже, що не бачив, як виглядає президент, бо цілий день не одриває носа од служебних бумаг! І як же звуть цього сліпого прокурора, що нічого не бачачи, навпомацки роз’їзджає по вулицях?
--Кузовкін!
--Яке бридке москальське прізвище! Судячи з усього, він – ще й сепаратіст!
Президенту везде мерещился призрак сепаратизма. Наедине, когда никто не видел, он даже заглядывал под диван и искал там сепаратистов. Но нашел пока только какой-то проводок, наподобие тех, что используются в детских железных дорогах. После долгих размышлений Виктор Андреевич пришел к выводу, что проводок остался, по-видимому, все-таки не от сепаратистов, а от майора Мельниченко, который мог быть, кем угодно, но только не призраком.
Ющенко подозревал в сепаратизме Януковича, Ахметова, Юлию Владимировну, свою супругу (когда та звонила в Америку теще и разговаривала на непонятном для него неукраинском языке), а иногда -- после разговоров с Путиным – и себя. Втайне Ющенко осознавал, что против чудовищного обаяния Владимира Владимировича с трудом может устоять даже такой могучий харизматик, как он, и сразу после этого с особой страстью целовал свой нательный крестик, подаренный Патриархом Филаретом, числившимся одновременно попом-расстригой в канонической церкви.
Единственным, кого Виктор Андреевич никогда не подозревал в сепаратизме, был Ехануров. Буряты, как известно, не бывают сепаратистами. Кроме того, Бурятия находилась в составе Российской Федерации и отделиться от Украины никак не могла. Разве что, в том случае, если сначала присоединить к Украине эту самую Федерацию.
--Ти, Толік, все ж таки перевір того прокурора на сепаратизм, -- сказал президент. -- А то, не дай Бог, ще отділиться од нас зі своїм Борисполем. Введе там у себе бориспільську мову як регіональну...
--Та вони у Борисполі всі такі, -- сказал Луценко, -- сплошь сепаратісти! Мені звідти мєсні менти пишуть рапорти на такій регіональній мові, що я сам нічого пойнять не можу.
В тот момент, когда министр произносил эту историческую фразу, в дверь кабинета просунулось лицо кавказской национальности, держа подмышкой здоровенную, полную какой-то мутной жидкости бутыль, оплетенную лозой.
--Выктор! Дарагой! – сказало лицо. – Купы у мынэ вына!
--Хто це такий? – спросил у Луценко Виктор Андреевич.
--Хіба ви не впізнали? Це ж Саакашвілі – президент Грузії.** Приїхав до нас з офіціальним візитом та трохи проциндрився з вашим Андрюшею у ресторані. Тепер тиняється по секретаріату і збирає гроші на білет додому. Купіть у нього того вина! Він не дорого продає. Якщо берете ящик «Хванчкари», стакан наливає безплатно!
--Треба допомогти нашому стратегічному союзнику! – сказал Виктор Андреевич! -- Возьми у нього, Толік, ящик тієї «Хванчкари»!
--Спасыбо, кацо! – ответил Саакашвили. – Ты настаящый дэмакрат! Если нада, у мэня исчо цистерна «Баржоми» есть!
И мигом отгрузив упаковку фабриката из виноградного жмыха, слегка приправленного разбавленным спиртом, вприпрыжку понесся в БЮТ. Там он планировал продать еще немного этого фирменного грузинского продукта и улучшить таким образом внешнеторговый баланс своей красивой горной страны. По дороге Миха все время отхлебывал из бутыли, но старался не перебрать, чтобы не упасть, не достигнув цели. «У Юленьки богатая фракция! А вдруг целый вагон продам!» -- думал Саакашвили, радуясь так хорошо начатому базарному дню.
(Продолжение следует)
*На самом деле пограничные войска в СССР относились к системе не армии, а КГБ.
**Визит президента Саакашвили в Украину совпал с началом скандала, вызванным таинственной дракой прокурора Кузовкина с двумя неизвестными, один из которых предположительно мог быть сыном Ющенко – Андреем, а другой – по версии МВД, озвученной Луценко, каким-то кавказцем. Мы не можем с абсолютной точностью утверждать, что этот кавказец и Саакашвили – одно лицо. Но точно известно, что в Украине Саакашвили занимался в основном рекламой грузинского вина, ввоз которого по причине его недоброкачественности, запретила Россия.
P.S. Мы не станем утверждать, как это обычно делается, что совпадения фамилий персонажей этого текста с реальными людьми случайны. Нет, они не случайны! Однако, герои нашего рассказа, хоть и имеют живых прототипов, не равны им. Они всего лишь - художественные персонажи - плоды авторской фантазии. Поэтому Порошенко, Ющенко, Тимошенко и прочие фигуры нашего повествования - это отнюдь не настоящие их однофамильцыво плоти, украшающие своими персонами подиумы, сцены и бани украинской политики.На этом мы стояли и стоять будем!
