Елена Гаврилюк заразилась коронавирусом на работе, когда была на дежурстве. Она работает хирургом-проктологом в районной больнице города Монастыриска Тернопольской области. Она контактировала с медсестрой, которая первой в больнице заболела Соvid-19 (в этой больнице работает и Наталья Павлюк).
Затем симптомы болезни появились и у родителей Елены. Сейчас они все вместе лечатся дома на самоизоляции. Во время интервью 22 апреля Елена говорила, что ждет результаты повторного теста на коронавирус. Она надеялась на отрицательный результат и что уже сможет выйти на работу, но вечером написала, что тест все же пока положительный.
Елена, как случилось, что вы заразились и когда появились симптомы?
Я попала в тот период на дежурство, когда первая наша пациентка заболела. Она поступила в реанимационное отделение 18 марта, а я 19 марта там дежурила. Этой пациентке поставили диагноз Covid-19 где-то 22 или 23 марта.
Я контактировал с ней и 19, и 22 марта, а 24-го у меня уже появились симптомы — повышение температуры до 37, головная боль, какая-то общая слабость. Ну и сухой кашель.
Тогда нам, медицинским работникам, сообщили, что мы должны сдавать тесты уже 25 марта. 26-го я сдала тест, а 27-го мне уже сказали, что он положительный.
Первая пациентка — это медсестра приемного отделения, она первой контактирует со всеми, кто обращается. Учитывая, что средств индивидуальной защиты не было, то она первая заразилась. И мы все, у кого не было средств защиты, — тоже.
А почему у вас не было средств защиты? Не хватало вообще тогда, думали, что вирус несерьезный?
Мы спрашивали еще за неделю до того, будут ли у нас средства медзащиты и кто нам их выдаст. Больница не была обеспечена, не было в наличии, а перчатки и обычная маска — это не та защита, которая должна была быть.
Не были готовы материально. Морально были готовы — у нас много трудовых мигрантов в районе, они приезжали на праздники как раз. Но средств защиты не было.
Даже обычных масок?
Не было. Я сама покупала, потом нам выдали по одной или две пары перчаток. Согласитесь, что это не защита. Нас было больше десяти в начале инфицировано: младшие медсестры, медсестры и врачи.
У медсестры не сразу диагностировали Covid-19?
Согласно протоколам должны были проверять на грипп. У нее обнаружили грипп типа А, который дал осложнения — вирусно-бактериальную пневмонию. И лечили как пациентку с гриппом, подтверждение, что у нее Covid, не было. Когда начала нарастать клиника, приезжали областные специалисты-консультанты, решили сделать тест.
Информационная гигиена не менее важна, чем личная. Мы работаем даже в условиях карантина и заботимся о новостях, которые вы получаете! Поддержите нас на Спильнокоште!
Вы когда узнали о вашем положительном тесте, куда обращались, как начали лечиться?
Фактически с 25-го я уже никуда не обращалась. У нас заболело много семейных врачей. Симптомы умеренно нарастали, не было никаких критических моментов. Я достаточно объективная была, воспринимала все нормально, я начала лечение самостоятельно. Просто была на самоизоляции дома, все протекало достаточно легко. Я даже не принимала препаратов для уменьшения температуры. Один раз была максимальная 38.
Еще с 20 марта я и моя семья принимали противовирусные препараты для профилактики. Мы все понимали, что инфицирование может быть, что, возможно, у той пациентки уже есть коронавирус.
Вы достаточно спокойно отнеслись к болезни?
Спокойно, потому что паника не дает критически оценивать ситуацию. Иногда бывает все гораздо проще, если спокойно воспринимать.
Как вы сейчас? Температуры уже нет?
Спасибо, все хорошо. У меня симптомы были где-то неделю. По своим субъективным ощущениям к Пасхе я уже была здорова.
А как ваши родные? Вы изолировались или лечились вместе?
Лечились вместе. У меня и отец переболел, и мама переболела. Мы все в домашних условиях.
После всех сообщений, информации из других стран, сколько у них летальных случаев, как они борются с недугом — это нагнетает ситуацию. Но все видели, что я спокойна, значит — все хорошо. Паника мешает.
А родителей тестировали?
Отца тестировали, у него был положительный результат. Тогда, когда мы заболели, только начали завозить тесты и нельзя было протестировать всех подряд. Контактные лица — да, но на первый план выходили люди, у которых были симптомы.
Сначала у родителей симптомов не было. Я не могла себя изолировать, в отдельной комнате закрыться — это немного относительно. Конечно, индивидуальное полотенце и посуда, обработка всех поверхностей, домашняя дезинфекция была, но все равно мы общались.
Папа обнаружил симптомы 28 марта и тогда мы уже сделали тест — он был положительный. У него была температура 38,5-38,7 — тогда мы уже ее сбивали.
Болезнь у мамы фактически была средней тяжести, потому что температура и до 39 нарастала, и выраженный интоксикационный синдром был, мы все это ликвидировали, я ставила капельницы.
Затем, когда симптомы уменьшились, мы сделали рентген. Были остатки бронхита, пневмонии не было. Сейчас уже все хорошо. Родители в целом достаточно спортивные люди, тяжелых сопутствующих патологий у них нет, пытаются активно проводить свое время, поэтому иммунитет их организма справился с такими моментами, все прошло достаточно легко.
Как относятся к людям с диагнозом Covid-19 соседи, знакомые, коллеги в больнице? Вы ходили на рентген — вы были в средствах защиты? Как реагировали люди, которые с вами контактировали?
Мы вышли только на рентген, больше за это время никуда не ходили. Муж ходил покупать продукты, тоже в средствах защиты — перчатках, масках. Мы не ходили.
Людей можно понять, которые переживают, как бы ни заразиться. Но всему есть здоровой предел. Надо знать механизмы заражения. Соседи прекрасные, тоже врачи — неоднократно предлагали помощь, мы общались через огород даже без масок — далеко.
Рентген нам надо было сделать, надели все как надо, учли все моменты, чтобы предотвратить контакт.
Все переживают, волнуются и никто не может спрогнозировать, как у кого будет протекать заболевание. И молодые умирают, и пожилые люди. Но все должно быть объективно. В нашем районе нормально все воспринимается, все адекватные.
Елена, карантинные мероприятия у нас сейчас эффективные или нет?
Мероприятия — эффективные, думаю. Если бы мы массово начали выходить, многие бы инфицировались. И так достаточное количество людей, которые перенесли это заболевание бессимптомно и без подтверждений. Думаю, статистика немного больше на самом деле. Эти люди все равно гуляли, контактировали. Но если бы не было карантинных мероприятий, поступало бы больше пациентов. Не 5 например, а 15-20. Нам бы не хватало персонала, у нас и так много заболело. А где пациентов тогда положить, как «прокапать», если каждому по 3 раза надо капельницы — это 60 капельниц, как бы одна медсестра с этим справилась бы? Надо вообще спросить, попила она за тот день водички и как себя чувствует.
Поэтому я думаю, что это хорошо. Не такие потоки пациентов поступают. С другой стороны — люди, которые остались без работы: на что жить и кормить семью? Это второй вопрос: как организовать им помощь.
Чего сейчас не хватает врачам? Какой поддержки: материальной, моральной? Средств защиты?
Средства защиты сейчас есть. Есть респираторы, средства защиты того уровня, который надо. Сейчас с обеспечением все нормально, много вложили в это и волонтеры, и благотворители, и предприниматели.
Я не переживаю, я уже переболела. Я хочу сказать о медсестрах, младших медсестрах — эти люди сейчас в зоне риска. Они работают в помещении, где наибольшая концентрация вируса, их окружают больные Covid-19. Им обещали надбавки, но к Пасхе они их не получили. Получат ли вообще — хочется верить.
Я знаю ситуации, когда старшие (так как они в группе риска) говорили: «Мы не пойдем», и младшие выходили за них. Их надо поблагодарить за это. Никто не уволился, много больных, но все положительно настроены. Хочется, чтобы им этот труд оплатили. Представьте себе, как целый день проходить в этом комбинезоне, кожа не дышит, они просто мокрые все. Я общаюсь с ними, и кто бы их спросил, поели ли они, или попили, как они обеспечили себе базовые потребности.
Что касается моей мотивации — это оценка труда. Уровень ответственности большой, каждый в своей профессии говорит об ответственности, но жизнь человека — самое ценное. Очень много переживаний внутри, эмоции, постоянный мысли о своем пациенте — они могут отражаться на нашем здоровье.
Еще момент: я заразился и принесла это домой к близким и родным. Здесь теперь надо думать и расставлять приоритеты, готова ли я за 2000 гривен ($74) рисковать жизнью своих родителей, понимаете?
С чем бы вы обратились к пациентам, в том числе?
Мне бы очень хотелось, чтобы мы работали в симбиозе с пациентом. Мы всегда на стороне пациента, просто нужна еще и его помощь — чтобы он хотел выздороветь. Потому что часто пациенты просто не хотят выполнять назначения. Мы делаем все, что можем, и поэтапно победим эту болезнь.
