С начала года разговоры о ценообразовании на рынке электроэнергии стали модной темой не только у обывателей, но и у различного рода экспертов и политических деятелей. Предвыборные дебаты были невозможны без упоминания громкого названия «Роттердам+». При этом подавляющее большинство населения так до сих пор и разобралось, какое отношение к оплате за электричество имеет портовый город в нидерландской провинции Южная Голландия. Давайте сделаем это вместе.
Как известно, после начала российской агрессии на Донбассе, в Украине резко обострились проблемы энергогенерации, что было связано с рядом объективных причин. Во-первых, после потери контроля над частью Донецкого угольного бассейна Украина лишилась основной ресурсной базы угледобывающей промышленности, а это 67% всех запасов угля и 131 из 219 государственных шахт, оставшихся на оккупированной территории. Но и это не всё. Украина лишилась практически всей добычи антрацитового угля, а именно на нём работала половина украинских теплоэлектростанций, и заменить его на уголь другой марки без проведения масштабной модернизации оборудования ТЭС невозможно. Об этой проблеме мы писали на ПиМе ещё в далёком 2015 году.
Во-вторых, Семён Семенченко и Ко по заказу сами знаете кого начал торговую блокаду основных транспортных артерий с оккупированными регионами Донбасса, в связи с чем с неподконтрольных территорий фактически прекратились поставки угля с шахт, имеющих тогда ещё украинскую регистрацию (и только потом, под поводом этой самой блокады «отжатых» псевдореспубликами, вернее, переданных этими террористическими группировками под контроль Курченко).
Более того, блокада состоялась уже после введения Р+. И работа по этой формуле не дала энергосистеме рухнуть. Потребители электроэнергии (и промышленные, и частные) не почувствовали никакого дискомфорта.
Энергобаланс Украины оказался под угрозой, особенно в периоды пиковых нагрузок, ведь именно благодаря ТЭС обеспечивается баланс всей энергосистемы. На долю ТЭС приходится 1/3 общего объёма генерации электроэнергии, но не это главное. Базовые и маневровые энергоблоки ТЭС обеспечивали общую балансировку и устойчивость работы всей украинской энергосистемы при переменных нагрузках потребления. Без их работы устойчивое функционирование энергосистемы страны невозможно, а веерные отключения электроэнергии (в лучшем случае) или вообще развал энергосистемы, как в Венесуэле — неизбежны.
За шаг до остановки всей энергосистемы Украины регулятор в лице НКРЭКУ принимает вынужденное решение: в тариф на электроэнергию для промышленников закладывают стоимость угля по методологии импортного паритета, то есть обеспечивают финансовые ресурсы для гарантированной покупки угля при любом негативном сценарии. За ориентир берут европейскую модель расчёта цены энергоносителя, действующую в портах хаба API2 (Амстердам – Роттердам – Антверпен). Вот тогда с мая 2016 года и была задействована формула ценообразования, так называемая «Роттердам+». Надо понимать, что уголь в Украину не едет из Роттердама в буквальном смысле, формула этого совсем не предусматривает — электростанция может покупать по любой цене и из любого места (например, в прошлом году уголь поставляли из США и ЮАР).
Она лишь определяет, какой уровень цены на топливо разрешено использовать при формировании регулируемого тарифа на электроэнергию промышленным потребителям. Согласно универсальной международной практике расчётов за топливо, в формулу была заложена стоимость его транспортировки с Роттердамского хаба. Как ориентир цен был определён индекс европейский угольный индекс API2 (цена в портах Амстердама, Роттердама, Антверпена) + доставка в Украину (до порта «Южный»). Это дало возможность тем компаниям, которые привозят уголь, получить в тарифе средства, используемые ими для закупки этого импортного угля. Надо отметить, что заложенный в формуле принцип импортного паритета соответствует тому, по которому формируются цены на энергоносители для конечных потребителей в Европе. Это наиболее показательный индекс цен, на базе которого заключают львиную долю контрактов на поставку угля в Европе. За год в мире с использованием этого индекса продают до 3 млрд тонн угля. Так европейская практика работы на рынке угля была внедрена в Украине, и вполне успешно.
Цена по «Роттердам+» стала ориентиром для Минэнергоугля насчёт определения регуляторной стоимости угля, добываемого на государственных шахтах. До того украинские угольщики постоянно жаловались на то, что цена на отечественный уголь несправедлива, не соответствует даже себестоимости. В их требованиях были объективные основания: геология добычи в Украине — одна из самых сложных в мире, глубокие шахты и тонкие пласты не позволяли получать дешёвый уголь. Но платить за этот уголь больше, чем за импортную альтернативу (дешёвый уголь из открытых карьеров, который торговался в Роттердаме), было бы несправедливо по отношению к украинским потребителям. Поэтому Нацкомиссия по регулированию рынка энергетики и коммунальных услуг Украины (НКРЭКУ) уравняла в тарифе цену на украинский уголь с ценой импортного в порту. Любое иное решение могло трактоваться не иначе, как ценовая дискриминация украинских шахтёров, и вызвало бы очередную волну протестов.
Таким образом, формула «Роттердам+» не только спасла энергосистему Украины, но и помогла украинским шахтам хоть немного вылезти из долговой ямы, обеспечив гарантированную финансовую возможность покупки ТЭС угля, независимо от поставщика. Она также позволила украинским шахтёрам получать справедливую зарплату за свой труд. Во всяком случае, перебоев электроэнергии не наблюдалось, отопительные сезоны 2016–2019 годов в Украине были пройдены на достойном уровне.
Но с начала этого года схема закупки угля по формуле «Роттердам+» подверглась жесточайшей критике и всё чаще стала сопровождаться эпитетом «скандальная». К информационной атаке по очернению формулы были подключены явно заангажированные эксперты из числа украинских «специалистов в энергетической сфере», которые целенаправленно создавали в сознании аудитории тезис о преступном характере «Роттердам+», якобы заложенном в саму схему. Всё это происходило на фоне подготовки к президентским выборам, носило ярко выраженный политический подтекст и подавалось в СМИ как инструмент влияния одного из кандидатов в канун выборов. Кстати, показательно, что после оглашения результатов президентских выборов интерес к теме резко упал и принятое новым президентом решение о переформатировании формулы «Роттердам+» уже не вызвало таких жарких дебатов. Сейчас в «топе» обсуждений другая формула, но о ней в другой раз...
Какие же претензии предъявляли к «Роттердам+»? По мнению отдельных «экспертов», применение такой формулы якобы привело к созданию коррупционных схем и причинению ущерба государству, спровоцировало повышение цен на электроэнергию, оказало негативное влияние на экономическую конкуренцию, резко завысило закупочную цену угля для украинской энергосистемы, позволило энергокомпаниям получать сверхприбыли...
Давайте разберёмся с предъявленными «обвинениями».
Правоохранительные органы неоднократно пытались расследовать законность применения такой формулы, в том числе с точки зрения возможных коррупционных схем и причинения ущерба государству. Директор Национального антикоррупционного бюро Украины Артём Сытник усмотрел в реализации формулы «Роттердам+» миллиардные убытки для государства. НАБУ заподозрило шесть человек, которые были причастны к реализации формулы «Роттердам+», в результате которой, по версии следствия, потребителям электроэнергии был нанесён убыток в размере около 750 миллионов долларов. В многочисленных журналистских расследованиях на эту тему бенефициаром схемы называли и бывшего президента Петра Порошенко. Однако дальше стадии досудебного расследования дело так и не дошло. А всю «серьёзность» своих «обвинений» руководители этого органа «засветили» на пресс-конференции 9 августа. Оказывается, выводы следствия были сделаны на основе мнения некоего одного эксперта, имя которого названо не было. Быть может, потому, что его просто не существует?
Недаром на запрос Комитета Международной торговой палаты в НАБУ ответили, что методика расчёта «Роттердам+» является обоснованной. По мнению детективов, цена угля в Амстердаме, Роттердаме и Антверпене в целом соответствовала установленным ценам на рынке энергетического угля в Украине.
Вопросы у детективов остались только к включению в формулу расходов на доставку. Но логику регулятора мы раскрыли выше — создание двух цен на один товар не соответствовало ни экономической теории, ни потребностям украинского углепрома, ни здравому смыслу. Во многих странах государство стимулирует развитие собственной промышленности, устанавливая заградительные пошлины и квоты для иностранных конкурентов. В Украине же НАБУ пытается доказать, что правильным для государства было ввести ценовые преференции для импортного ресурса, а для отечественных компаний — ввести более низкую искусственную цену, пусть даже ведущую к их банкротству.
Будем надеяться, что и впредь НАБУ, вместо того чтобы в очередной раз «кормить» общественность голословными заявлениями, наконец-то сфокусируется на экономических интересах государства. И перестанет считать несуществующие «убытки» небытовых потребителей, поскольку платить обоснованную рыночную цену за электроэнергию и «нести убытки» — это совершенно разные категории. Более того, коррупция как раз возникала бы в моменте, когда в интересах неких промышленных потребителей госрегулятор заставлял бы украинских производителей угля продавать его на ТЭС по цене ниже рыночной. А на дефицитном рынке равновесную цену определяет замыкающий импорт (цена на который включает расходы на доставку в Украину).
Формулу «Роттердам+» защитил Антимонопольный комитет Украины, признав, что, несмотря на разный рост тарифов для различных производителей электроэнергии, «отсутствовало негативное влияние постановления № 289 на экономическую конкуренцию». При этом в своём решении АМКУ сделал вывод, что подходы и принципы к формированию размера топливной составляющей в тарифе на электроэнергию одинаковы.
НКРЭКУ, осуществляющая государственное регулирование в сфере энергетики и коммунальных услуг, официально засвидетельствовала, что благодаря формуле экономия для бытовых и промышленных потребителей за счёт введения предельной цены угля в структуре тарифа на электроэнергию составила до 40 миллиардов гривен.
Что касается обвинений в повышении цен на электроэнергию, которое якобы спровоцировало внедрение «Роттердам+», то упрямые факты свидетельствуют, что это чистейшей воды манипуляции. «Роттердам+» никоим образом не влиял на тарифы для населения. Ведь действие формулы распространялось исключительно на небытовых потребителей, прежде всего промышленные предприятия. Действующие тарифы для населения определяются постановлением НКРЭКУ от февраля 2015-го, то есть были утверждены за год до введения «Роттердам+». Об этом свидетельствует и статистика — рост тарифа ТЭС в Украине в 2015–2018 годах не превышал уровень промышленной инфляции в стране. И если бы не импортный паритет, то в условиях дефицита угля цена на электроэнергию была бы выше «формульной» как минимум на 25–30%, а в отдельные периоды — даже в разы.
Простая арифметика легко разоблачает не менее активно внедряемый в сознание общественности миф, что включение в формулу «Роттердам+» стоимости доставки угля до Украины якобы позволило энергокомпаниям получить сверхприбыли за счёт того, что в реальности ТЭС потребляли украинский уголь. Но вот статистика, разрушающая на корню этот миф: в 2016–2017 годах цены на импортный антрацит превышали стоимость, рассчитанную по формуле «Роттердам+». И компании были вынуждены покрывать отрицательную разницу за свой счёт, то есть себе в убыток. Точно также разбивается миф о «сверхприбылях» предприятий тепловой генерации. Действительно, доходность украинских шахт и ТЭС в 2016 году по сравнению с кризисным 2015-м возросла. Но если сравнить с периодом до 2013 года, то доходность шахт и ТЭС практически не изменилась.
И, наконец, ещё один аргумент, развенчивающий миф о баснословных прибылях, которые энергетикам принесла формула «Роттердам+»: средняя доходность украинских шахт и ТЭС находится далеко позади других отраслей.
И о цене — импортный паритет был выбран потому, что рассчитываемая на его основе цена ниже, чем та, которая была бы получена при привязке к внутренним ориентирам. Для многих станет откровением, но формула «Роттердам+» обеспечивала наименьшую закупочную цену угля для украинской энергосистемы — 1 741 гривню за тонну, что существенно ниже, чем себестоимость на большинстве государственных шахт — 3 966 гривен. При этом реальный импорт энергетического угля из ЮАР обходится в 1 811 гривен за тонну, из США и Колумбии — 1 913 гривен. Складывается парадоксальная ситуация. Оказывается, что уголь сейчас выгодно покупать или в Колумбии по 1 900 гривен за тонну, или... по схеме «Роттердам+».
Не лишним будет также упомянуть заключение Европейской ассоциации угля и лигнита (EURACOAL) о том, что использование формулы «Роттердам+» в Украине было обоснованным.
Делая краткий итог анализа обвинений по поводу формулы «Роттердам+», можно утверждать, что скандальный интерес к теме и основной месседж относительно её «преступности» подогревали искусственно, в публичных рассуждениях о формуле «Роттердам+» оказалось очень много медийной составляющей, сформированного негативного отношения и политики, особенно в предвыборный период. Кому это было выгодно — тема отдельного изучения. Но ясно одно — формула «Роттердам+» своевременно создала более благоприятные условия работы для угольщиков. Но не за счёт получения сверхприбылей, а за счёт выравнивания условий работы отечественных производителей в сравнении с импортёрами угля, ведь формула устанавливала одинаковый расчёт стоимости для привозного угля и топлива местной добычи.
Импортный паритет выполнил свою задачу — установить ценовой ориентир и ликвидировать саму возможность манипулирования ценой в отсутствии свободного рынка. И будет справедливым считать методику исчисления цены на энергетический уголь по формуле «Роттердам+» переходной, квазирыночной, но на тот момент — вполне оправданной. Именно «Роттердам+» впервые в истории украинской энергетики внедрил рыночный индикатор цены на энергетический уголь, и это был прозрачный метод ценообразования. Ведь до появления «Роттердам+» тепловые электростанции рассчитывались за уголь по цене, определённой НКРЭКУ, цена фактически бралась «с потолка», то есть регулятор не был ограничен в выборе, что как раз и порождало злоупотребления. Именно благодаря внедрению «Роттердам+» был положен конец подковёрным играм вокруг цен на уголь. Поэтому можно смело утверждать, что именно импортный паритет ликвидировал тотальную коррупцию в энергосекторе, существовавшую до этого все годы независимости.
И нет ничего удивительного, что на смену временной формуле рано или поздно приходит настоящий конкурентный рынок электроэнергии, в котором цена будет формироваться не государством, а спросом и предложением. И естественно, что, когда команда нового президента приняла решение о введении нового рынка электроэнергии, «роттердамская» формула потеряла свою актуальность. При рыночном механизме формирования цены на энергорынке, проблема ценообразования будет решаться по-другому — спросом и предложением.
