«...Хуже всего пришлось старикам и людям не от мира сего. Многие шли нищенствовать, многие кончали с собой. Молодым и бойким жилось неплохо. В считанные часы они становились свободными, богатыми, независимыми.
Ситуация была такова, что инерция мышления и надежды на прошлый опыт карались голодом и гибелью, а импульсивность и быстрая реакция на перемены вознаграждались внезапным богатством.
Человек мог стать директором банка в двадцать один год, школьник мог играть на бирже, пользуясь советами своих чуть более старших товарищей. Они носили галстуки а-ля Оскар Уайльд, устраивали банкеты с шампанским и содержали своих вдруг быстро посмирневших отцов...»
Так один из современников описывал веймарскую Германию времен гиперинфляции.
В те годы страна разделилась на два совершенно разных мира. Жизнь сурово наказывала тех, кто цеплялся за привычные ценности – жалование, пенсию, сбережения. Жизнь вознаграждала тех, кто не был скован опытом прошлого и с готовностью окунулся в новую реальность.
Для украинского общества все это выглядит знакомым и близким: мы наблюдали нечто подобное после краха советской системы.
Хуже всего пришлось тем, кто уповал на прежний опыт. Тем, кто верил в ценности исчезнувшей страны, терпеливо ждал материальной поддержки от государства и выполнял привычную работу, не получая заработной платы.
Жизнь поощряла людей, справившихся с инерцией советского мышления. Тех, кто становился хозяином своей судьбы, проявлял инициативу, начинал собственное дело, осваивал новую востребованную специальность.
И шаг за шагом Украина выбиралась из экономической пропасти, обретая собственный средний класс – относительно обеспеченный и успешный.
А потом последовала гибридная война с РФ, страну захлестнул жесточайший кризис, и многие заговорили о возвращении в 1990-е.
Действительно, ситуация отчасти повторилась, вновь требуя от нас адаптироваться к переменам. Но проблема в том, что инерция мышления и надежды на прошлый опыт связаны уже не с «совком», а с успешной деятельностью в независимой Украине.
К сожалению, сегодня жизнь карает тех, кто готов верить в свою страну, терпеть и ждать.
Ждать обещанных реформ, возрождения национальной экономики, притока инвестиций, финансовой стабильности, будущей победы над Путиным.
В отличие от постсоветской эпохи, теперь наказуем не только пассивный патернализм, но и активность среднего класса, разбивающаяся о внешние обстоятельства.
Зато жизнь поощряет тех, кто готов разорвать связь между собственным благосостоянием и украинской экономикой.
Трудовая эмиграция в страны ЕС, удаленная работа на зарубежных заказчиков, многообещающие криптовалюты, западные гранты – возможных путей много. Они существенно отличаются друг от друга, но, так или иначе, дарят украинскому гражданину свободу.
Свободу от некомпетентной государственной политики, от военных форс-мажоров, от обвала внутренних рынков и обесценивания национальной денежной единицы.
Окружающий мир мчится вперед и не ждет, пока наша страна будет преображена чудо-реформами, превратится во второй Сингапур и водрузит победный трезубец над Кремлем.
Возможности, предоставляемые мировым прогрессом, несопоставимы с возможностями, которые оставила своим подданным нынешняя Украина. И этот разрыв лишь увеличивается. Вместе с тем глобальный мир стал намного доступнее, побуждая интегрироваться туда в индивидуальном порядке.
Мобильность нового поколения украинцев возросла в разы, но биометрический паспорт и билет в Польшу – далеко не единственный вариант.
Современное информационное общество позволяет зарабатывать одним движением компьютерной мыши; находить работодателя, расположенного за тысячи километров; присоединяться к проекту, рожденному в совершенно иной, цивилизованной и благоустроенной вселенной.
Бедную и отсталую страну можно покинуть экономически, даже не покидая ее физически.
Привычный стереотип «равнодушные уезжают, патриоты остаются» постепенно теряет актуальность.
В Украине уже сформировалась прослойка патриотов, чей жизненный уровень не связан с общим положением страны и не коррелирует с проблемами миллионов соотечественников.
Добившись личной экономической независимости, активист или публичный интеллектуал оказывается в роли болельщика, наблюдающего за любимой Родиной со стороны.
«Мы должны осознать, что выбираем прежде всего: Украину или колбасу», – рассуждать подобным образом особенно легко, когда ты сам не выбираешь между Украиной и прошутто, а спокойно совмещаешь одно с другим.
Чисто теоретически каждый энергичный и способный гражданин мог бы завоевать персональную финансовую свободу от Украины. Но такой хэппи-энд неприемлем для украинского государства, не обладающего иными ресурсами, кроме собственных подданных.
И реакция государственной машины на происходящее вполне предсказуема.
События уходящего года – ужесточение налогового прессинга, битва СБУ с биткоином, продленный мораторий на продажу земли, законопроект «Купуй українське» – отрезвили многих романтиков, мечтающих о превращении Украины в страну возможностей.
На практике государство не пытается сократить разрыв между отечественной стагнацией и мировым прогрессом.
Столкнувшись со стихийным исходом своих граждан в глобальный мир, государство старается выжать максимум из тех, до кого еще способно дотянуться.
Усилить фискальный нажим, добраться до процветающих айтишников, наказать хитроумных «евробляхеров», прижать непослушных «грантоедов», принудить население к убыточной «поддержке национального производителя» и так далее и тому подобное.
Пробоина в днище украинского лайнера по-прежнему не заделана. По мере того, как одни пассажиры покидают проблемное судно, капитан заставляет оставшихся пассажиров вычерпывать прибывающую воду.
Чем меньше людей остается в его распоряжении, тем усерднее они должны орудовать ведрами.
Но чем более неблагодарной и бесперспективной выглядит эта работа, тем больше желающих покинуть наш лайнер.
И выхода из порочного круга пока не видно.
