О том, что именно здесь находится остановка общественного транспорта, можно понять по присыпанной снегом лавочке. Снега вообще неожиданно много.
— Понаедут папарацци разные и пишут, что у нас плохо. А у нас тут рай! — говорит мне женщина, ожидающая автобуса.
— Говорят, работы нет, — отвечаю я.
— Ну так надо сделать, чтобы была! — она заходит в рейсовый «Черкассы—Чигирин». — Помогите нам!
Поселок Орбита выглядит, как типичный двор в любом городе Украины: две пятиэтажные хрущевки, стоящие под прямым углом друг к другу, ряд гаражей, детская площадка. Только находится этот двор буквально посреди леса — со всех сторон его окружают сосны и ели. А до ближайшей цивилизации — села Витово — полтора километра. Когда-то поселок был целым городом, но превратился в… улицу того же Витово.
— Говорят, когда все начиналось только, пришел сюда старичок из села, обошел все кругом и сказал: «Все тут будет начинаться, но никогда не закончится», — рассказывает Нина Михайловна Мушакова. Она живет В Орбите с 1978 года, была главным бухгалтером Чигиринской АЭС. — И слова Тараса Шевченко «Чигирине, Чигирине, все на світі гине» тоже не идут из головы.
Дверь в квартиру Нины Михайловны открыта. На вопрос, почему не запирает, отвечает просто: а от кого здесь прятаться? Все свои, были двое парней, которые подворовывали, да поймали их — теперь под следствием. А остальные — добрые и приличные люди.
— Здесь стройка в семидесятом началась, — вспоминает она. — Тянули дорогу с Александровки. Мосты, насыпи. Сначала поселок был под строительство ГРЭС. Думали, станция на твердом топливе будет. Потом решили, что на жидком. Порт построили. Позже строительство прекратили, рабочих — а это пять тысяч человек со всего Союза — собирались направить из Орбиты на расширение Черкасской ТЭЦ. А потом приказ пришел: «В целях сохранения строительных кадров подготовить проект Чигиринской АЭС».
Типичный двор. Окружен лесами со всех сторон.
После Чернобыльской катастрофы станция снова сменила назначение и превратилась в парогазовую. А потом и вовсе закрылась. Чуть позже, будто повинуясь неведомому проклятию, та же история произошла с местной котельной. Трижды меняли котлы, а в домах было все так же холодно (в итоге местные сами провели газ, и им разрешили делать индивидуальное отопление). То же и с общежитиями — двумя ныне заброшенными и разваливающимися девятиэтажками-малосемейками, которые стоят рядом, за холмом. То дом престарелых собирались строить, то дом отдыха.
— Раньше здесь клуб был, универмаг, библиотека, столовая, медпункт. Люди приезжали из соседних областей — цены-то дешевые, для атомщиков. А теперь, — Нина Михайловна обводит пустынный двор рукой. — Сами видите. Но не пишите только, что «мертвая зона», нам это обидно. Наоборот же все. Мы когда-то в Москву ездили, с отчетами, так там — метро, люди толкаются, шумно. А тут из общежития вышла, через лесочек в дирекцию прошла — тихо, хорошо.
Наряду с отсутствием центрального отопления есть тут и вторая беда — вода. За питьевой приходится идти полтора километра, в село, потому что из крана течет ржавая, техническая. Мол, скважину когда делали (уже после развала Союза), уперлись в гранит. А пробурить глубже денег не хватило. Вот и страдают все — воду возят велосипедами, санками, носят вручную.
В целом, как рассказала учетчик местного жэка Алена Козубенко, «на Орбите» (так здесь говорят) проживает 152 человека. Это, по сути, один из двух домов. В основном пенсионеры. Молодежь уезжает — работы почти нет. Кто-то ходит к зернозаготовителям, кто-то в лесхоз, кто-то в РЭС. Летом занимаются огородами — положенные шесть соток взяли себе все.
Есть магазин, где продается самое необходимое: хлеб, сахар, мука, соль. Он находится в одной из квартир на первом этаже и работает дважды в день, утром и вечером: продавец совмещает — днем она почтальон в Витово.
Квартиры тут дешевые. С легкой руки журналистов ходят слухи, что квартиры в Орбите раздают даром. Чтобы расставить все точки над «і», ответственно заявляю: да, многие квартиры пустуют. Но у каждой есть владельцы. И стоят они, в зависимости от метража, от 2 до 6 тысяч долларов.
С недавнего времени и людей стало больше — но по печальной причине: уходили от войны. Семья Лимаренко — Владимир Денисович, Людмила Николаевна и внучка Алина — сразу приглашают в гости.
— Да не разувайтесь, — махнул рукой хозяин. — Пол холодный.
Они втроем живут в одной комнате двухкомнатной квартиры. Купили ее за 30 тысяч гривен. Взяли двушку — думали, с ними переедут и дочь с зятем, но те остались в Волновахе. В комнате жарко: электрообогреватель «пашет» вовсю.
— Мы из-за внучки сюда приехали, — признается Владимир Денисович. — Вначале не хотел дом бросать. А теперь так понравилось, что обратно не хочу. Жене говорю, мол, давай там дом продадим...
— А как решились выехать именно в Орбиту?
— Да случайно получилось. Когда стрельбы начались — Докучаевск, Ольгинка, — военные пошли через город, мы ночами спать перестали. Супруга говорит: поехали. Выехали в Запорожье, там у нас машина поломалась, дым начинает валить. Дальше электричками передвигались. И вот в Знаменке девушка нас, цыган, со всеми сумками увидела, сама из Энергодара, а мать в Орбите живет. Говорит: приезжайте. Мы помотались какое-то время, и решили сюда. А тут — природа, погода, море, грибы. Огородик взяли. Квартиру купили в рассрочку. Так и остались. Люди тут очень хорошие, помогают нам — верующие из Витово.
— Дома давно были?
— Два месяца назад… Что вам сказать, люди сильно изменились, и не скажу, что в лучшую сторону. Пограничный город теперь.
Раньше Владимир Денисович занимался ремонтом машин — сварочными работами. Говорит, попробовал тут устроиться, но предложили только красить. Зато квартиру в порядок приводит — кухню сделал, в комнате углы забетонировал. Купил велосипед, чтобы ездить в город. Собирается вернуться в Волноваху — забрать машину и сварочный аппарат. Переживает: лишь бы через блокпосты без проблем проехать, а то когда из Запорожья авто перевозил, на эвакуаторе, хотели обшивку с дверей ободрать, мол, патроны везешь.
— Не скучно вам тут?
— Это молодым может скучно, а нам уже хорошо. Гуляем, по несколько километров проходим. Внуця вон за год на 15 сантиметров выросла. Грибы на новогодний стол еще 25 декабря собирали. А воздух такой, что приехали — и Алинка сказала: «Деда, тут духами пахнет». Вот только, — показывает на старый телевизор, — окно в мир бы купить, да денег нет особо.
Назвать Орбиту городом-призраком язык не поворачивается. Люди здесь есть. Сидят дома, но днем и ближе к вечеру начинают потихоньку выходить — кто в магазин, кто просто посидеть у подъезда. За домами, на горке, играют дети. Мяукают коты, радуясь теплу. Вокруг — дышащий хвоей лес. В паре километров — «море» (Кременчугское водохранилище).
Вот идут мужики-пенсионеры, обсуждая рыбалку. Кто-то копается в гараже. Рыбалка, кстати, не удалась: на троих двух судачков поймали.
— Слава богу, хоть все дорожает, — смеется один из мужиков на вопрос, как им тут живется. — А то если бы не дорожало, деньги бы оставались.
Какое-то время они стоят поодаль, отказываются фотографироваться, потом подходят. Рассказывают, что живут здесь с самого начала, с 70-х. Жили в тех малосемейках, работали строителями, влюблялись, дружили — и остались здесь.
Говорю с ними о разном — ругаем плохую воду и автобусы (государственные отменили, а частные, как и везде, не торопятся давать пенсионерам льготный проезд). О рыбалке. Об огородах. И я понимаю, что здесь живут потрясающие люди: добрые, слегка наивные, общительные. Они трогательно верят в лучшее будущее. Надеются, что рядом построят птицефабрику, которая обещает провести хорошую воду. И, конечно, приглашают в гости.
— Летом здесь просто благодать. И рыбалка, и море, и грибы, и лес. У нас же чисто тут, хорошо.
— А сколько стоит снять жилье на месяц?
— Да сколько, коммунальные плати да живи. А если и деньги какие-то, то больших денег никто с вас требовать не будет, — дедушка затягивается сигаретой и задумчиво вздыхает. — Так хорошо здесь, что нам, старикам, аж умирать не хочется.
Но все это — одна Орбита, живая. Рядом есть и другая — экстремальная, привлекающая сталкеров и клипмейкеров, действительно заброшенная и разваливающаяся.
О станции напоминает только огромная труба, возвышающаяся над лесом. Возле нее — здание дирекции, гараж и несколько маленьких строений из красного кирпича. Вокруг — ни души. Все остальное — развалины. Кирпич и куски бетона заваливают котлованы. Ходить здесь зимой страшновато: под снегом не видно ни арматурин, ни дырок в бетонных плитах.
Остатки станции. Труба и административное здание.
В здании дирекции валяются куски стен, старые документы «Минатомстроя», почему-то пузырек сердечного лекарства. На третьем этаже — грубо сколоченная деревянная лестница на крышу. Ощущение такое, что, хоть и день, призраки вокруг бродят и смотрит кто-то из-за угла. Снег тает, все течет, капает, смешивается с криками воронья снаружи. Бетонный гараж время не пожалело еще больше — вырванные с мясом бетонные плиты висят на металлических прутах. На башне, рядом с огромным числом «1981», красное сердце, перечеркнутое белой стрелой, и имя Ира. Внутри все покрыто гарью и копотью, валяются бревна: похоже, здесь жарят шашлыки.
Но это там, вдалеке, за лесочком. А совсем рядом — те самые знаменитые общежития и два здания под них. Гулять по девятиэтажкам немного стыдно — будто копаешься в чужом белье. Следы жизни время пыталось скрыть, но удалось ему это не полностью. Валяются обрывки советских газет, ветхая обувь, кое-где — банки и бутылки. На стенах висят типичные плакаты-натюрморты.
На седьмом этаже одного из зданий — красные стрелки и зловещая надпись «Зло таится». В коридоре, впрочем, никакого зла не обнаружили, зато в одной из комнат нашли настоящие раритеты: еще советские бутылки из-под водки и американской газировки.
Здесь и вправду мог получиться отличный пансионат, о котором твердят все жители Орбиты — каждая комната, как маленькая квартира, в каждой душ, туалет, кухня, балкон. И вид — просто потрясающий, на верхушки деревьев. Вместо этого здания потихоньку разваливаются. Перекрытия протекают, кирпич отваливается. В комнатах появляются более новые надписи — от политических лозунгов о Путине до пошлых замечаний и типичных «здесь были…» Скапливается мусор. В полу зияют дыры. Но построенные в 70-х прошлого века дома назло времени упрямо смотрят в небо. Так же, как и все тут, в этом маленьком странном раю.
