Волонтерское движение в Украине переживает небывалый подъем. Причем помогать людям, попавшим в беду, массово начали и те, кто раньше и подумать об этом не мог. Каждый находит свои причины и способы участия в волонтерском движении. Кто-то собирает лекарства для раненых, кто-то ищет квартиры для беженцев, кто-то спасает брошенных хозяевами животных, кто-то просто перечисляет деньги на благотворительные счета. А кто-то на свой страх и риск едет в зону АТО, где помощь нужна всем: и военным, и гражданским.
О том, как становятся волонтерами, что приходится видеть на Донбассе и какие проблемы решать, корреспонденту ForUm`a рассказал Сергей Тахмазов. Поскольку тема АТО сложна и многогранна, мы отошли от привычного формата вопрос-ответ и публикуем этот материал в виде монолога.
О начале волонтерства…
- Заниматься этим я стал нечаянно. В АТО езжу уже несколько месяцев. Это получилось совершенно случайно. Все началось с того, что позвонили товарищи, с которыми познакомился на Майдане, и попросили помочь им в поездке, а заодно и поснимать. У меня просто опыт оператора-постановщика достаточно большой. В общем, сели и поехали. Случайно заехали к танкистам. Им нужно было посылку передать. Сели, поговорили с ними. Слово за слово, разговор пошел об обеспечении. Дошло дело и до аптечек. Показали нам эти аптечки, и меня что-то дернуло. Ввиду того что я больше 25 лет работаю в кино и на телевидении, удивить меня чем-то очень тяжело. Но то, что от имени государства было выдано этим людям… Там была борная кислота, упаковка активированного угля, английская булавка, пластырь, нестерильный бинт, анальгин и брошюра «Пока скорая в пути». Причем выдавали эти аптечки не каждому бойцу, а одну на двоих… В общем, я для себя тогда решил, что аптечками я их обеспечу, пусть и не каждого бойца, потому что батальон достаточно большой, до 150 человек. Вернулся я в Киев, написал пост в Фейсбуке. Заодно выяснил, что это еще та движущая сила.
Еще надо сказать, что у них не было врачей. Если кого-то контузило, то его везли в госпиталь. Народ там был в основном мобилизованный, средний возраст 30-52 года, то у каждого была своя история болезни, которая тянулась еще из мирной жизни. Потому заодно понадобилось раздобыть лекарств и для этого. В этом плане большое спасибо Киевскому фармацевтическому заводу. Благодаря им и «народному тылу» мы раздобыли аптечки, по одной на танковый экипаж, и поехали обратно.
Знакомый доктор, который поехал туда с нами, устроил прием для бойцов, проконсультировал их, разобрал все лекарства. Можно сказать, что он наладил там медицину. Еще он провел инструктаж по пользованию нашими аптечками. Ведь неоднократно случалось такое, что у людей были аптечки, но они не знали, что с ними делать, погибая из-за этого. Мы проехались по всем позициям, убедились, что каждый знает, как себе помочь.
Еще было что-то, что мне очень не нравилось, какой-то червячок сомнения. Потом я понял, что это – вода. На блокпостах воды не было, ее привозили, беря из обычной технической скважины. Летом и осенью это была очень большая проблема. Я взял эту воду и повез ее для анализа в Киев. Оказалось, что там зашкаливали показатели по жесткости, по содержанию железа и марганца. Стало понятно, почему у людей начали обостряться хронические заболевания. Я танкистам этого не озвучивал, чтобы не пугать. Снова-таки через Фейсбук я впервые в жизни попросил у людей денег на станцию по очистке воды. Она тогда стоила около тысячи долларов. Собрать эту сумму удалось за шесть дней.
О «мелочах»…
- Я понимаю, что это локальное решение проблемы. Глобально это все нужно решать на уровне государства, тем более что варианты решения есть. Но ждать, пока государство начнет этим занимать бесполезно, сами не сделаем - никто не сделает.
Опять-таки бывает, что нужны какие-то мелочи. Например, рабочие перчатки для танковой ремонтной роты или специфические гаечные ключи, которые в мирной жизни попадаются крайне редко. В общем, мы делаем такие совершенно не героические вещи, без которых очень тоскливо. Сейчас бойцы более-менее одеты и обуты. Не хватает каких-то расходных материалов, которые нормативами не предусмотрены, но нужны. Вот как-то недавно позвонили ребята и, заикаясь, попросили, можно ли где-то найти бланки грамот к 6 декабря, чтобы как-то поздравить личный состав. Мы их нашли и привезли. Это все такие мелочи, но из этих мелочей складывается серьезная проблема. Они постепенно накапливаются в одну глобальную проблему, которая называется «отсутствие поддержки тыла». Периодически воюющие задаются вопросами: а насколько они вообще нужны? помнят ли о них в тылу? Это действительно очень серьезно. Они ведь должны понимать, что они воюют не «вхолостую», что они сражаются, получают увечья, гибнут не просто так, что это все не уйдет в «никуда». Здесь очень помогают письма, рисунки от детей. Это поддерживает морально.
О голодных селах…
- Есть населенные пункты, которые находятся на нашей территории, но пенсионные дела, документы по соцвыплатам на детей и так далее находятся в населенных пунктах, занятых боевиками. Наглядный пример - село Ольховатка. Оно находится на нашей территории, а пенсионные дела – в Енакиево. Естественно, когда «обрубили» все выплаты, денег не стало, хотя там их и раньше много не было. Недавно парламент проголосовал за решение о переносе административных границ районов, и та же Ольховатка теперь якобы относится к Артемовскому району, но это проблему не решает. Когда, например, комбат проезжает через это село, везет вещи и еду, то народ смотрит на все это голодными глазами. Я не один раз туда ездил и видел все это собственными глазами.
Парадокс в том, что там стоит шахта, но местные жители угля взять не могут. Пока что они просто вырубили все деревья, что были в населенном пункте. Чем они будут топить дальше, я не знаю. Денег там нет, медицины нет, ничего нет. Надеюсь, что за несколько дней соберу и отправлю в Артемовск несколько тонн еды, буду искать на месте каких-то местных депутатов… Я «пробил» информацию, оказалось, там, в сельском совете, 23 депутата. Пускай себе как-то организовываются. Лично я не знаю людей, живущих там. Но я видел голодных детей, я видел голодных пенсионеров. Это я видел.
О дорогах…
- Что касается дорог, то все зависит от места. Например, Дружковка, Константиновка, Краматорск – там с дорогами все плохо, на Луганщине тоже все плохо. Вообще, хорошая дорога заканчивается возле Харькова. То есть доехали до Харькова - и дорога закончилась. Но, в принципе, не могу сказать, что все-все пропало. Мы, как правило, нормально доезжаем до Артемовска. Когда передаем что-то очень большое, то загружаем все на «Новую почту» и уже на месте забираем. Потом подгоняют «Урал», мы все загружаем туда.
На самом деле дороги там доживают последнее. Ремонтировать их зимой никто не будет. На месте взорванных мостов налажены понтонные переправы, к примеру в районе Славянска. А что будет с дорогами весной, я не знаю.
Катаемся мы там только в светлое время суток. Когда солнце садится, все прячутся, потому что начинаются перестрелки, передвигаются разные диверсионные группы со всех сторон. Мы ограничены световым днем.
О переселенцах…
- С просьбами вывезти из зоны АТО я лично не сталкивался. Люди боятся ехать. Сейчас в том же Дебальцево, Углегорске, Ольховатке они боятся куда-то уезжать, потому что впереди неизвестность. Хотя, к примеру, по Дебальцево периодически не идут обстрелы, но центр города сильно разбит и «Градами», и тяжелой артиллерией… Но люди ко всему очень быстро привыкают. И к войне тоже.
Речь о селах и городах, которые находятся на территории, которую мы контролируем. Часть людей очень негативно настроена к украинской армии, говорят - мы вас не звали, оставьте нас в покое. Но и они никуда не уезжают, потому что, во-первых, им уезжать некуда, во-вторых, они не верят, что с ними произойдет что-то плохое. А те, кто попал на захваченные территории, выезжают при возможности. Бывает, что люди возвращаются обратно.
Общество оказалось более сплоченным, более быстрым в плане реакции, чем государство, которое, по сути, нужно создавать заново. Переселенцам помогают кто чем может. Но далеко не все переселенцы могут найти работу, жилье. Далеко не все могут свыкнуться с мыслью, что они уехали навсегда. Лишь некоторые это осознают…
О «возвращенцах»…
- Массовым это явление не было. Очень многие люди возвращались, чтобы что-то забрать и уехать обратно. Кто-то возвращался из-за неоправданных ожиданий. Но часть местных жителей, конечно же, вернулась обратно. Но опять же, возвращаются те, чьи дома целы. Правда, я не знаю, что они сейчас там будут делать. Там нет ни денег, ничего. У меня есть товарищи и коллеги, которые оттуда уехали на пару летних месяцев, а потом вернулись, чтобы забрать машину или что-то еще из домашних вещей, потому что новые купить не на что. Вот один коллега забрал машину, уехал на ней в Россию и вернулся в Украину через Белоруссию, потому что так безопаснее.
О брошенных животных…
- Их много, они сбиваются в стаи. В каждой воинской части, в каждом батальоне, практически в каждом экипаже есть прибившиеся к людям собаки. Интересно, что именно собаки предупреждают об обстреле. Они чувствуют его какими-то своими непонятными нам фибрами собачьей души. Когда собака начинает «кричать», тревожно себя вести, все знают, что сейчас что-то прилетит и есть где-то 15-40 секунд, чтобы куда-то спрятаться.
В Донецкой и Луганской областях были большие питомники, где разводили породистых собак. Летом очень просили увезти именно питомники. Я уж не знаю, чем все закончилось тогда.
О детских домах…
- Не все детдома вывезены. Есть детские дома, которые просто не хотят оттуда уезжать, где руководители считают, что они находятся в безопасности. Да, может быть, что, условно говоря, в Дебальцево идет обстрел, а через 15 километров тишь да гладь. Есть детдома семейного типа, находящиеся в селах «на отшибе», которые не хотят выезжать по массе причин, в том числе и из-за того, что страшно. Силой их не вывезешь. Насколько мне известно, в тех детдомах, что остались, с обеспечением пока все нормально.
О пожертвованиях…
- Да, жертвовать стало тяжело. Экономические проблемы имеют некий временной лаг. Понятно, что если у нас в стране началась война, то сразу все плохо не будет. Плохо будет чуть позже. Людям тяжело. Проблем становится больше. В тылу, в мирной жизни начинаются проблемы с зарплатой, с работой. Понятно, что не будет легко, будет еще тяжелее. Но у нас нет других вариантов. Или мы победим, или нас не будет.
Люди помогают кто чем может, хотя раньше больше давали деньги. Вот, к примеру, сейчас механикам нужны плотно прилегающие технические очки или лыжные маски, чтобы защитить глаза. Если раньше нам могли дать денег, то теперь предлагают найти именно эти маски. Но нам все подойдет. За этот год мы богаче не стали, мы стали беднее. И тенденция у нас пока что неутешительная, впереди очень тяжелый год.
По моим наблюдениям, у нас народ охотнее помогает армии, по крайней мере, центральная часть Украины. Часть людей, возможно, подспудно считает, что в нынешних бедах виноваты жители Донецкой и Луганской областей, причем все без исключения. Ну, есть такое мнение: мол, все они одинаковые, и прочее, и прочее. Но если не считать эту территорию нашей, то мы получаем Ольстер, который всегда будет с нами воевать. Там есть люди, за которых надо бороться, они и есть Украина. Еще люди помогают армии потому, что если мы не будем помогать армии, то беженцами станут все.
О решении проблем…
- Жизнь ярче и изощренней любого вымысла. Какая проблема возникнет завтра, невозможно даже предположить. Как ее решать, тоже непонятно, но решать надо, ведь других вариантов нет. Да, оно как-то решается, но, как правило, государство не играет в этом никакой роли. Может, это и хорошо…
