Писатель Джонатан Литтелл уверен, что Путин принимает решения, исходя из их политической цены, и Кремль не волнует гуманитарный аспект. Единственное, что беспокоит режим, - самосохранение.
Украинский режиссер Олег Сенцов номинирован на Сахаровскую премию Европарламента. По всему миру продолжаются акции в его поддержку. Во Франции перед российским посольством проходит голодовка, в которой ежедневно по очереди принимают участие деятели культуры и общественные лидеры. Один из участников - американо-французский писатель Джонатан Литтелл, автор романа "Благоволительницы", лауреат Гонкуровской премии. В интервью Жанне Немцовой он говорит о судьбе Олега Сенцова, о российском обществе и о путинском режиме.
Жанна Немцова: Вы публично выступаете в поддержку Олега Сенцова. Многие обращаются к российским властям с просьбой освободить его. Президент Макрон говорит с Путиным, Меркель говорит с Путиным. Но ничего не помогает. Почему?
Джонатан Литтелл: Я думаю, что речь идет о политической цене: Путин рассуждает, что цена освобождения Олега Сенцова внутри России будет выше, чем вне страны, если он позволит Олегу умереть. Цель наших акций - поднять политическую цену смерти Олега Сенцова. Пока она не достигла того уровня, который заставит Путина освободить его. Сейчас во Франции реализуется новая инициатива - символическая эстафета. Я принимал в ней участие 20 сентября. В течение 24 часов кто-то в знак поддержки проводит голодовку перед зданием российского посольства.
Я думаю, что Макрон сделал все, что мог. Согласно моей последней информации, все действия Парижа не дали результата. Сейчас русские говорят, что обсуждают этот вопрос с украинцами. Никто не знает, правда ли это, или всего лишь тактическая уловка, чтобы потянуть время.
Я думаю, что Путину важно не показаться слабым, не отступить из-за требований Запада. Они поехали в Англию и отравили Скрипаля "Новичком" в Солсбери на глазах у всего мира. Это как "Да, пошли вы…" Если они способны на это, какое им дело до умирающего в тюрьме Олега Сенцова.
- Я правильно понимаю, что вы ожидаете самого плохого сценария?
- Если он не прекратит голодать и его не освободят, он умрет. Олег показал свое стремление идти до конца. А все попытки переговоров, попытки найти некую формулу, чтобы сохранить лицо, провалились.
- 2014 год, аннексия Крыма, война в Донбассе - все это поляризовало российское общество и культурное сообщество. Есть те, кто поддерживают Сенцова, как писательница Алиса Ганиева. А есть, например, Захар Прилепин, который раньше был против режима, а после 2014 года объявил, что Путин реализовал всего его мечты с 90-х годов.
- Культура не имеет ничего общего с политическими взглядами. Об этом я писал в своей книге. Очевидно, был высокий уровень культуры в определенных кругах нацистского режима. В окружении Путина есть блестящие умные люди, которые уверены, что режим велик. Не хочу вдаваться в подробности, почему Захар изменился, почему Лимонов. У всех свои трагические истории. Ясно, что, когда Путин оккупировал Крым, он воплотил мечту многих русских националистов. "Проект Новороссия" был для этих людей еще более впечатляющим. Путин создал целый мир в России, который во многом нереален, как коммунизм. А многим людям фантастика нравится больше, чем реальность.
Я видел Прилепина на книжной ярмарке в Барселоне год-полтора назад. Он рассказывал мне о Донбассе, как он был советником Захарченко, который сейчас мертв. Мне кажется, это было для него как гигантская игровая площадка. Он действительно был счастлив. Потому что это была Россия без закона, без ФСБ, без всех этих элементов полицейского государства. Для него это было пространство свободы.
- То есть такие люди искренне верят в "проект Новороссия"?
- Донбасс - абсолютно циничный проект Кремля. Но люди, которые сейчас находятся в так называемых "ДНР" и "ЛНР", на 100 процентов в него верят. Я имею в виду, в том числе, и Андрея Бабицкого, который был моим другом. Он совершенно сошел с ума и живет там.
- Многие люди в России поругались из-за Крыма. Вы сохранили отношения с теми людьми в России, с которыми вы общались ранее, которые заняли прокремлевскую позицию после аннексии Крыма?
- Мы не друзья с Прилепиным. Я просто хорошо его знаю и уважаю как писателя. Время от времени мы видимся. Мне интересно говорить о политике с людьми со всех сторон. Андрея Бабицкого я не видел с тех пор, как он переехал в Донбасс. Мои настоящие русские друзья - явно либералы, они либо безразлично относятся к режиму, либо откровенно против Путина. Я думаю, что проблема русской интеллигенции это как раз безразличие.
Большинство людей счастливы сидеть в кафе, пить эспрессо, играть со своими гаджетами в прекрасных парках c бесплатным Wi-Fi, которые построил мэр Москвы, жить счастливой буржуазной жизнью в прекрасных квартирах, обставленных икеевской мебелью, и не обращать внимания на политику. Они вполне довольны любым режимом, который обеспечит минимальный доход, комфорт, безопасность и право на путешествия.
Это была сделка между средним классом и Путиным. Был определенный всплеск во время Болотной в 2012 году, но он быстро откатился. Я не вижу никакого политического явления, вызывающего интерес людей, кроме Навального. Люди просто предпочитают не поднимать головы. Эта апатия гораздо более серьезное явление, чем пара таких парней, как Прилепин.
- Российские власти, особенно после Украины, стали активно заниматься цензурой, в том числе в области культуры. Люди оказываются в ситуации, когда невозможно работать в стране, если ты не поддерживаешь власть. Как вы относитесь к людям, которые, чтобы продолжить свое дело, идут на сотрудничество с властями?
- В такой системе, где большинство апатично, каждый принимает свое решение. Вся история сталинизма про это - единицы открыто выступают и совершают тем самым самоубийство как Мандельштам. Большинство молчит, как Булгаков, как Пастернак, некоторые сотрудничают открыто и верят в величие режима, как Станиславский и Маяковский. Пока не поднимется реальное массовое движение, отдельные люди не будут жертвовать своей жизнью. Я могу это понять. Это рационально.
Важно еще помнить, что усиление цензуры - это проявление слабости. Сильные режимы не требуют цензуры. Я всегда говорил, что путинский режим чрезвычайно хрупкий. Он однажды просто рухнет, потому что у него нет основания. Он построен только на воровстве и коррупции. Система лояльна Путину потому, что он позволяет воровать. В этом его функция. В отличие от коммунизма, у них нет никакой реальной идеологии.
Вместо нее - какие-то клочки: немного большевизма, немного сталинизма, немного национализма, немного православия. А на самом деле так выглядит мафиозная система, когда вся страна рассматривается как собственность. Путин видел, что произошло с Януковичем, он видел, как быстро рушатся режимы в других странах. Он боится этого. И его напряжение усиливается. Чем хуже ситуация, тем больше он использует отвлекающие факторы, такие как Крым, Донбасс, Сирия.
Было много гипотез, почему Россия пришла в Сирию в 2015 году. С одной стороны, это ответ на давление Запада. Но важно, как я думаю, то, что Сирия - это возможность передать послание россиянам: "Посмотрите, что происходит, когда вы бросаете вызов своим правителям. Посмотрите, как далеко мы готовы зайти".
Жанна Немцова, Deutsche Welle