Украинцы скоро начнут получать квитанции за вновь подорожавшую коммуналку. Конечно, потребителям было бы логично интересоваться, когда вслед за ценами вырастет и качество услуг? Но в нынешней ситуации более актуален вопрос, будут ли такие недешевые тепло и электричество поставляться без перебоев?
О том, что происходит в украинской энергетике, как страна готовится к отопительному сезону, энергоэффективности и перспективах подписания новых контрактов с Россией с корреспондентом ForUm`a беседовал сопредседатель Фонда энергетических стратегий Дмитрий Марунич.
- Недавно представители ЕС заявили, что Украина может получить 600 миллионов евро финансовой помощи, проведя реформу в сфере энергетики. О какой реформе речь?
- Речь идет о двух законах, которые украинский парламент до сих пор не принял. Это закон о регуляторе и закон о рынке электрической энергии, который переписывали десятки раз.
По крайней мере, со слов господина Шефчовича (вице-президент Европейской Комиссии по вопросам Энергетического союза Марош Шефчович, - Ред.) принятие этих документов является основным условием для выделения макрофинансовой помощи. Правда, эта помощь должна поступить в госбюджет. Если не ошибаюсь, это второй транш из обещанных трех. Эти деньги не могут быть использованы, например, на закупку природного газа.
- Что даст принятие этих законов?
- Закон о регуляторе должен обеспечить его независимость от органов власти. Ведь у нас до сих пор члены НКРЭКУ, устанавливающей тарифы для огромного рынка емкостью более 100 миллиардов гривен, фактически назначаются Президентом Украины. Так вот, в этом документе должно быть определено, как назначать и контролировать руководство регулятора, на основании чего будут приниматься решения и так далее.
С законом о рынке электроэнергии все намного сложнее. Это базовый документ, содержащий много вопросов, по которым нет консенсуса даже внутри власти. Есть несколько ключевых проблем. Одна из них касается фонда покрытия дисбаланса. Дело в том, что внутри страны существует несколько видов генерации электроэнергии с разной себестоимостью. Но при этом, существуют преференции для альтернативной генерации с высокой себестоимостью. Потому возникает вопрос: за счет чего будет покрываться высокий «зеленый тариф».
Сейчас все производители продают энергию в пул, а оттуда ее поставляют потребителям по разной цене. В этом общем «котле» дешевая энергия «смешивается» с дорогой и возникающие диспропорции каким-то образом решаются, даже когда тариф на возобновляемые источники энергии выше оптового тарифа на электроэнергию. Но при наличии рынка производитель сможет напрямую продавать энергию потребителю. И кто тогда будет покупать дорогую электроэнергию? Механизм решения этого вопроса является одним из ключевых камней преткновения в этом законопроекте. Плюс ко всему есть еще ряд менее значимых проблем. Посмотрим, сможет ли парламент за него проголосовать.
- По словам премьер-министра, Украина готова подписать еще один так называемый зимний пакет с РФ. Как Вы оцениваете такой шаг?
- Ну, Украина-то готова. Насколько я понимаю, «Нафтогаз» отправил в Россию некие дополнения к действующему контракту еще в июле текущего года. «Газпром» отказался их принять. Очевидно, что там есть какие-то неприемлемые для «Газпрома» положения. А «зимний пакет» будет подразумевать подписание некого дополнительного соглашения, которое удовлетворило бы обе стороны. Потому от того, что Гройсман сказал, что он готов, мало что зависит. Коболев тоже был готов. Но вторая сторона не хочет подписывать допсоглашение на украинских условиях.
Европа может о многом рассказывать, но она не дает денег. Она их и в прошлом году на «зимний пакет» не давала, а просто содействовала выделению 0,5 миллиарда долларов Мировым банком. Сейчас же этих денег нет. И это мне кажется серьезной проблемой на пути подписания «зимнего пакета». Будут деньги – переговоры могут пройти куда более успешно. Но это пока сугубо теоретические рассуждения.
- Для успешного прохождения отопительного сезона, по словам Гройсмана, Украине нужно около 17 миллиардов кубометров газа. Пока что накопили около 12,5. Успеем ли?
- В теории – успеем. Теоретически в ПГХ можно закачивать 120 миллионов кубометров газа в сутки, хоть это и требует дополнительных расходов Укртрансгаза. До 1 ноября, даты, на которую Кабмин запланировал накопить этот объем, можно закачать 5,2 миллиардов кубов. Сейчас там находится 13,1 млллиардов кубометров.
Но на практике, на это нет денег. И, скорее всего, такие объемы газа технически не выйдет получить по реверсу. Поэтому для решения данной задачи, во-первых, придется разблокировать поставки российского газа, а во-вторых, опять же, найти средства.
Думаю, что господин Коболев уже жалеет, о своих словах по поводу 14,5 миллиардов кубов, необходимых для прохождения отопительного сезона. Разница между этим объемом и тем, что планирует накопить Кабмин, составляет 2,5 миллиарда кубометров или 0,5 миллиарда долларов по текущей цене реверсного газа. И этих денег сейчас нет. Как их найти – не знаю. Возможно, попросить у Мирового банка. У «Нафтогаза» таких средств точно нет, и все это прекрасно понимают.
Другое дело, что история с этим «кабминовским демаршем» по поводу 17 миллиардов кубометров газа могла преследовать иную цель, хотя это и абсурдно, с моей точки зрения. Понимая, что план по накоплению угля для электростанций может быть сорван, в случае дефицита топлива, ТЭС теоретически в состоянии обеспечить выработку электроэнергии с помощью газомазутных блоков.
Но здесь возникает множество вопросов. Во-первых, тариф на электроэнергию, производимую на ТЭЦ, значительно выше тарифа для станций, работающих на угле. Во-вторых, на ТЭС есть газомазутные мощности, но я не уверен, что в случае каких-то форс-мажоров их удастся запустить. По оценкам экспертов, большая их часть «практически мертва», просто потому что их много лет никто не использовал. Полагаю, что отдельные газомазутные блоки все же можно будет запустить. Например, на Трипольской ТЭС это сделали зимой 2014-2015 годов. Но смею напомнить, что и тогда себестоимость электрической энергии, произведенной на этих блоках, была в два раза выше, чем на угольных. Кто будет компенсировать эту разницу?
Возможно, это было вынужденное решение. Вероятно, есть опасения срыва плана накопления угля для ТЭС. Если электричество действительно будут производить, сжигая газ, а не уголь, то это повлечет целый ряд экономических диспропорций и убытков, которые не понятно, как и кто будет возмещать.
- К слову, об угле. Считаете ли Вы реалистичным план накопления этого топлива для отопительного сезона в нынешних условиях?
- Вероятно, все разговоры о 17 миллиардах кубов газа, спровоцированы тем, что уже есть серьезные опасения или даже подтвержденная информация о том, что план накопления угля будет сорван. Или же он уже сорван. Почему так произошло, нужно спрашивать у Насалика и других господ, находящихся у власти. Они ведь все прекрасно понимают.
Сейчас мы располагаем существенно меньшим количеством угля, чем в аналогичный период прошлого года. План – 2,8 миллиона тонн. Причем его уже корректировали в сторону уменьшения. Из этих 2,8 миллионов тонн половина – антрацит, половина – угли газовой группы. По газовой группе особых проблем быть не должно. Их основной потребитель - ДТЭК. Но с накоплением антрацита ожидаются серьезные проблемы. Это чревато определенными рисками. Например, не имея подписанного контракта на импорт электроэнергии, в случае форс-мажоров мы будем вынуждены принимать от России аварийную помощь, которая будет стоить существенно дороже оптовой рыночной цены.
Ситуация с углем не оптимистична. Динамика была очевидна последние полтора месяца. Но я не понимаю, почему профильный министр рассказывал, что у нас все хорошо, а потом начали происходить какие-то странные «движения».
В теории, если бы план накопления реализовывали поэтапно, то и рисков быть не должно было. Но почему-то они появились. Возможно, на ситуацию повлияло увеличение загрузки на ТЭС летом 2016 года, из-за того, что ряд блоков атомных станций вывели в ремонт. Потому доля тепловой генерации резко возросла по сравнению с прошлым годом. Соответственно, выросли и объемы сжигаемого угля. И пока они остаются относительно высокими. Станциям приходится сжигать уголь, который планировали накопить.
- МВФ уже точно определился с датой, рассмотрения «украинского вопроса». Останется ли у нас время на закупку недостающих ресурсов, если решение будет позитивным?
- Закупка угля, по моему мнению, не должна быть связана с решением МВФ. Но по ситуации с газом есть опасения.
Мы рассчитываем на кредит Мирового банка. Пока МВФ рассмотрит решение, пока деньги будут выделены, наступит октябрь. Кредит на газ надо было обсуждать раньше. Но почему-то решение принято не было.
Плюс не понятно еще, когда начнутся холода. Если отопительный сезон нужно будет начинать 15 октября, как это было традиционно, то времени остается очень мало. Поэтому эти деньги не пойдут на оплату закачки газа. Если же настоящая зима начнется позже, может быть, какая-то небольшая часть этих денег может быть потрачена на закачку.
- По мнению климатологов, нам пока везет с теплыми зимами, но предугадать, какой будет следующая, невозможно из-за глобальных изменений климата.
- Я с этим полностью согласен. Если зима будет холодной, то риски существенны. Мне известны прогнозы, что следующая зима будет существенно холоднее предыдущей. И здесь опять же возникает вопрос, на чем базировалась оценка Коболева необходимого объема газа в 14,5 миллиардов кубов?
- Есть ли план «Б» на случай непредвиденно холодной зимы?
- Ну, какой может быть план? Накопить больше газа. Кабмин, как я понимаю, был рационален в этом желании. О том, что нужно хотя бы 17 миллиардов кубов, много говорили в России. Да и в Европе сложившейся ситуацией не сильно довольны.
План «Б» - это веерные отключения электричества. Что касается газа, то надеюсь, что в условиях низкого потребления, наблюдавшегося в последние годы, его должно хватить. Конечно, в таком случае мы выйдем из отопительного сезона с рекордно низкими запасами в ПХГ или создадим риски срыва транзита. Такой сценарий весьма вероятен, если серьезные холода наступят резко и продержатся хотя бы 10-15 дней. Вот тогда возникнет дилемма: снабжать газом украинских потребителей или выполнять обязательства по транзиту.
Но надеюсь, что Коболев все просчитал. Сейчас такая ситуация повлечет серьезные последствия для арбитражного разбирательства в Стокгольме и для имиджа Украины, как серьезного и надежного транзитера российского газа в ЕС. Если при Януковиче-Азарове это как-то заминали, например, зимой в 2012-13 годов, то сейчас это может обернуться большим скандалом.
- В 2016 году потребление газа сократилось на 18%. Это как-то спасает ситуацию?
- Да, это немного помогает. Но давайте не будем забывать, за счет чего сократилось потребление. Понятно, что «Нафтогаз рассказывает», что экономия получилась за счет высокой цены. Но думаю, что высокая цена – это только один из факторов. Остаток прошлой зимы был очень теплым. Плюс в промышленности наблюдается стагнация, химические предприятия простаивают. Потому признавать эти факторы позитивными, мягко говоря, не стоит. Также в прошлом году были занижены нормы потребления газа для домохозяйств без счетчиков. Высокая цена тоже сыграла роль, но я бы не выпячивал это.
- Энергонезависимость на протяжении 3-4 лет – это политическое заявление или реальная перспектива?
- Думаю, что первое. Это уже какая-то глупая мантра, которую повторяют украинские политики и чиновники. Нам в пример часто приводят Японию. Но эта страна на 100% зависит от поставок газа. Правда, там построена экономика, позволяющая Японии быть одним из крупнейших импортеров дорогого газа в мире.
Вообще, в мире принято использовать термин «энергобезопасность». Здесь есть три компонента. Во-первых, это диверсификация поставок. Во-вторых – доступная цена для потребителя. В-третьих – экологический фактор. А энергонезависимость – это стереотип, навязанный нынешней властью в пропагандистски-политических целях. Какого-то рационального смысла в нашей текущей ситуации он не несет.
Резкое сокращение потребления газа промышленностью хорошо для энергонезависимости, но очень плохо для экономики, домохозяйств, граждан. Ведь это имело серьезные негативные экономические последствия.
- В связке с энергонезависимостью у нас часто упоминают энергоэффективность. Есть ли она в Украине как таковая?
- Это очень просто на бумаге, но сложно в реализации, потому что требует больших денег и много времени. Энергоэффективность начинается с термомодернизации жилого фонда, утепления домов. С этого начинали в Восточной Европе. И только потом они взялись за модернизацию систем теплоснабжения.
Да, высокие тарифы на услуги ЖКХ должны стимулировать к этим действиями. Но пока результата мы не видим. Власть занималась только раздачей «теплых» кредитов на котлы под высокие проценты. Но это не выход. Гройсман анонсировал создание фонда под энергоэффективность в 200 миллионов долларов. Это капля в море. Даже по оценкам МинЖКХ только на термомодернизацию жилого фонда нужен триллион гривен. Это огромные деньги, и где их взять непонятно.
Да, нужно утепляться всеми возможными способами. Но есть множество проблем, которые нельзя решить быстро, да и денег на это решение нет. Когда они появятся – неизвестно. А тарифы уже высокие. Поэтому и риски тоже высоки.
Парламент собирается принимать закон об энергоэффективности. На бумаге все красиво. Но все равно все упирается в деньги. Да, это удалось Польше. Но им тогда дали доступ к дешевым деньгам ЕС. В Польше на термомодернизацию жилья потратили 21 миллиард евро. Их давали под 2%. В нашей стране такие кредиты выдают под 25%. Какие должны быть доходы заемщика, чтобы это себе позволить? Тем более, что реальные доходы населения не растут.
Возможно, такие проекты окупаемы. Вопрос в том, когда? Немаловажны и технические моменты. Например, в домах с вертикальной разводкой системы отопления невозможно поставить индивидуальный счетчик тепла. Как тогда можно экономить?
- Вернемся к рискам для прохождения отопительного сезона. Как влияет на них рост задолженности населения за коммуналку?
- Напрямую влияет. Люди не будут платить за коммуналку, значит, не будет денег на закупку газа. Блокирование счетов предприятий теплокоммунэнерго по искам Нафтогаза несет риск для подготовки к отопительному сезону, о чем уже заявил столичный мэр. Да, долги будут расти. С учетом неоптимистичной ситуации, сложившейся в секторе ЖКХ, все будет становиться хуже. Будет или плохо или катастрофически плохо.
Долги теплокоммунэнерго за газ существовали всегда. Нынешняя власть палец о палец не ударила, чтобы как-то решить эту проблему. Она просто подняла тарифы. А долги остались. При Януковиче они составляли порядка 20 миллиарда гривен. Сейчас – предприятия теплокоммунэнерго должны «Нафтогазу» 24-25 миллиардов гривен только за газ.
- Можно ли тогда прислушаться к призывам некоторых политиков и снизить тарифы?
- Конечно, можно. Все в руках регулятора, который может принять такое решение. Но я не верю, что это произойдет при нынешнем Кабмине. Мне кажется, что все «тарифные» вопросы являются исключительно политическими. Политики шли к власти с лозунгами об «экономически обоснованных» (читай: высоких) тарифах. Поэтому я не представляю, как Гройсман может принимать решение об их понижении. Также такой шаг означает существенный риск для макроэкономической дестабилизации, нарушая меморандум с МВФ. А прекратив сотрудничество с МВФ, мы серьезно рискуем не выполнить бюджет с текущим дефицитом. Из-за этого курс может сорваться неизвестно куда, и мы снова пойдем по кругу: вырос курс, повысились цены на все, выросла инфляция. В такой ситуации экономика страны и дальше будет падать, а реальные доходы населения - снижаться. Пока мы готовы дешевыми деньгами поддерживать хоть какую-то макроэкономическую стабильность. Пусть и на условиях высоких тарифов.
- Сейчас доля альтернативной энергетики в энергобалансе Украины составляет около 2%. Какая доля альтернативной энергии в балансе позволит снизить риски, о которых мы говорили выше?
- Это очень неоднозначный вопрос. В свое время концепция Национальной программы энергоэффективности предполагала выход на уровень 11% в 2020 году. Но там учитывалась не только электрическая энергия, но и тепловая, и биотопливо. Сейчас эти планы, наверное, уже не реалистичны. Хотя Европа требует их выполнения.
Я бы назвал долю в 11% от общего объема произведенной энергии реалистичной. Как я сказал выше, это электричество, биотопливо, тепловая энергия. Вряд ли при текущем состоянии экономики доля может быть больше, ведь в таком случае создаются дополнительные риски.
Нужно быть реалистами. Можно говорить, что Коста-Рика прожила 100 дней без ископаемого топлива, а в ФРГ в отдельные дни солнечная и ветровая генерация покрывали все потребности страны в электричестве. Но не надо забывать, что Германия вложила в эти проекты столько денег, сколько мы себе не можем позволить в ближайшие годы. А в Коста-Рике львиную долю электричества вырабатывают ГЭС при отсутствии роста потребления.
На том же рынке ЕС среди стран, активно развивающих альтернативную генерацию, были серьезные диспропорции. Например, в Бельгии, Португалии в отдельные дни торгов цены на электроэнергию падали до отрицательных значений. Это, в частности, было вызвано активным ростом мощностей альтернативной генерации. Однако, как можно поддерживать огромную отрасль в нормальном состоянии при отрицательных ценах?
- С другой стороны, альтернативная энергетика лидирует по темпам создания новых рабочих мест. Может ли стимуляция экономики перекрыть упомянутые Вами негативные эффекты?
- В Украине – маловероятно. Просто дешевая электроэнергия дает хоть какую-то надежду на экономический рост. А тариф для солнечной генерации у нас составляет порядка 10 гривен за киловатт-час при оптовой рыночной цене 1,35 гривен.
В теории это может быть и правильно. Но на практике в ближайшие годы нашим властям будет просто-напросто не до игр с альтернативной генерацией. Добавьте сюда непопулярное решение, когда до 2017 года промышленным объектам срезали тариф для солнечной генерации почти вполовину. Какой инвестор будет после этого вкладывать сюда деньги? Был ведь законно установленный «зеленый тариф». А его задним числом урезали на 50%. Любой инвестор после такого подумает: «Почему то же самое не может произойти с моим проектом?»
Проблем очень много. В 2012-2013 годах мы входили в первую десятку рейтинга BNEF по относительным темпам прироста мощностей возобновляемых источников энергии. Но в 2014-2015 годах мы провалились чуть ли не в конец списка. Плюс половина мощностей солнечной генерации «переехала» в Крым. И это тоже проблема.
- В общем, все упирается в деньги.
- Да.
- Если резюмировать все вышесказанное, каковы прогнозы на следующие 6 месяцев?
- Основные риски сосредоточены вокруг отопительного сезона. Если план по накоплению угля будет сорван, вероятно, нам придется воспользоваться аварийной помощью или подписывать новый контракт на поставки электроэнергии из России. Это серьезная угроза, которой, возможно, удастся избежать, но если зима будет холодной, то ее вероятность возрастает.
Конечно, лучше в таком случае подписывать контракт на импорт, потому что так будет дешевле. Да, это плохо для внутреннего производителя, особенно тепловой генерации, но когда нет угля, выбирать особо не приходится.
Надеюсь, что не будут дестабилизированы поставки антрацита с неподконтрольной киевскому правительству территории. Иначе вероятность веерных отключений света высока.
Что касается газа, то при теплой зиме даже 14 – 14,5 миллиарда кубов должно бы хватить. Но при холодной погоде риски опять же растут. Придется выбирать, кому ограничивать поставки.
Я бы готовился к более пессимистичным сценариям. Как говорится, если два года ружье не стреляло, то на третий-четвертый оно может выстрелить в каком-то из этих секторов. Лучше всего закачать в хранилища 17 миллиардов кубометров газа и накопить хотя бы 2,8 миллиона тонн угля.
Надеюсь, что все-таки состояние инфраструктуры (даже при неподписанном законе о долгах теплокоммунэнерго) еще пока приличное. И таких крупных аварий, как в 2006 году в Алчевске, не произойдет. Правда, там была всего одна труба, проложенная от ТЭЦ при комбинате. А из-за аварии на ней весь город замерз. Надеюсь, что таких ситуаций мы избежим. Хотя, в отдельных городах такое не исключено, особенно на фоне низких платежей.